Бешенство
Шрифт:
— Что случилось?
Ответила сестра, проводившая массаж:
— Начался припадок. Потом он обмяк… перестал дышать… — Ее слова выскакивали ритмично, в такт ее движениям: нажать — отпустить. — Доктор Валленберг уже едет.
«Валленберг?» Тоби посмотрела на пациента. Она не узнала его из-за кислородной маски, закрывавшей лицо.
— Это господин Парментер?
— Неважно себя чувствовал в последние дни. Я хотела сегодня утром перевести его в интенсивную терапию.
Тоби протиснулась к изголовью.
— Подсоедините
Сестра с мобильным реанимационным набором подала ей ларингоскоп и разорвала пакет с трубкой нужного размера. Тоби склонилась к голове больного:
— Так, приступим.
Кислородную маску подняли. Запрокинув пациенту голову, Тоби быстро ввела зеркало ларингоскопа ему в горло. Она тут же нашла голосовые связки; пластиковая трубка скользнула на свое место. Подача кислорода была восстановлена, и сестра вновь начала качать.
— Судя по рисунку, у нас фибрилляция желудочков.
— Ставьте на сто джоулей. Подайте дефибриллятор! И приготовьте лидокаин — сто миллиграммов.
Распоряжений было слишком много, и сестра с тележкой, казалось, растерялась. В неотложке-то любое распоряжение выполнялось в мгновение ока, врачу даже говорить не надо. Тоби жалела, что не прихватила с собой Модин.
Она приложила электроды к телу.
— Назад! — скомандовала она и нажала кнопку разряда.
Сотня джоулей электричества пронизала тело Ангуса Парментера.
Все взгляды обратились к монитору.
Линия подпрыгнула и снова выровнялась. Затем появился небольшой всплеск, узенький пик QRS-комплекса. Еще, потом еще.
— Есть! — воскликнула Тоби, а затем нащупала сонную артерию. Пульс был, слабый, но отчетливый.
— Кто-нибудь, позвоните в реанимацию, — велела Тоби. — Нам понадобится койка.
— Есть давление — верхнее восемьдесят пять…
— Мы можем немедленно взять кровь на электролиты? И дайте мне шприц, я соберу на газовый анализ.
— Возьмите, доктор.
Тоби сняла колпачок с иголки. Она не стала тратить время на поиск лучевой артерии на запястье, а выбрала бедренную. Проколов кожу в паху, она направила иглу к нужному сосуду. Ярко-красная кровь, хлынувшая в шприц, показывала, что цель достигнута. Набрав три кубика, она передала шприц сестре.
— Так, хорошо.
Наложив повязку на место прокола, Тоби перевела дух и сделала короткую паузу, чтобы оценить ситуацию. Доступ воздуха обеспечен, сердечный ритм, а также соответствующее давление восстановлены. Справляемся. Теперь можно задуматься: почему возникла остановка сердца?
— Вы сказали, у него были судороги, прежде чем упало давление? — уточнила она.
— Я почти уверена, это были судороги, — сказала медсестра. — Я обнаружила это во время десятичасового обхода. У него дергалась рука, и он был без сознания. Ему назначен внутривенно валиум,
— Внутривенно валиум? Это назначил Валленберг?
— От приступов.
— И много их было?
— С тех пор, как он поступил? Примерно шесть. Где-то раз в сутки. Обычно это захватывало главным образом правую руку. Правда, у него были проблемы и с равновесием.
Тоби хмуро посмотрела на пациента. В голове у нее возникло яркое воспоминание о дергающейся ноге Гарри Слоткина.
— И какой ему ставят диагноз? Уже известно?
— Обследование еще не закончено. Была консультация невролога, но я не думаю, что он выяснил, в чем проблема.
— Пациент здесь уже неделю, а что с ним — неизвестно?
— Ну, по крайней мере, мне никто не сообщал. — Старшая сестра посмотрела на остальных, те закивали головами.
Раздался голос Валленберга, незаметно для всех вошедшего в палату.
— В каком он состоянии? — спросил он. — Вам удалось его стабилизировать?
Тоби обернулась к нему. Их взгляды встретились, и в глазах Валленберга, казалось, мелькнул испуг. Но в следующий миг бесследно исчез.
— У него была фибрилляция желудочков, — сообщила она. — Перед этим — судороги и остановка дыхания. Мы провели кардиоверсию, сейчас у него синусовый ритм. Ждем каталку из реанимации.
Валленберг кивнул и машинально потянулся к истории болезни. Он что, избегает ее взгляда? Тоби наблюдала, как он перелистывает страницы, и не могла не позавидовать его хладнокровию. И его элегантности. Ни одного выбившегося волоса, ни единой лишней складки на белом халате. Тоби в своей обычной мешковатой униформе чувствовала себя так, словно только что вылезла из бельевой корзины.
— Я так понимаю, у него были неоднократные судороги, — сказала Тоби.
— Мы не уверены, что это были судороги. ЭЭГ этого не подтверждает. — Валленберг положил карту и посмотрел на кардиомонитор, по которому продолжал бежать нормальный синусовый ритм. — Похоже, здесь все под контролем. Спасибо за помощь, теперь я сам справлюсь.
— Вы исключили токсины? Инфекции?
— Мы провели консультацию с невропатологом.
— Он проводил обследование именно на это?
Валленберг недоуменно взглянул на нее.
— Зачем?
— Потому что у Гарри Слоткина было то же самое. Фокальные судороги. Острое нарушение сознания…
— К сожалению, расстройство сознания характерно для данной возрастной группы. Сомневаюсь, что его можно подцепить, как простуду.
— Но они оба жили в Казаркином Холме. У обоих одинаковая клиническая картина. Возможно, здесь задействован какой-то распространенный токсин.
— Какой токсин? Вы можете сказать точнее?
— Нет. Но невропатолог мог бы уточнить.
— Мы привлекли невропатолога.