Бешенство
Шрифт:
— Доктор Рауботем в отпуске, но я могу соединить вас с его заместителем, доктором Двораком.
— Да, пожалуйста.
Послышалось несколько щелчков, затем мужской голос, усталый и невыразительный, произнес:
— Доктор Дворак у телефона.
— У меня пациент, который только что скончался, — сообщила она. — Мне кажется, следует провести вскрытие.
— Могу я узнать причину?
— Он поступил неделю назад. Я осматривала его в отделении неотложной помощи, когда его привезла «скорая»…
— Были травмы, повреждения?
— Нет. Отмечалось спутанное сознание, дезориентация. Были мозжечковые симптомы.
— Вы подозреваете какие-то недозволенные действия?
— Не то чтобы, но…
— Тогда ваш больничный патолог наверняка может провести это вскрытие. Вам не следует сообщать о смерти в наше управление, если только она не наступила в течение суток с момента его поступления.
— Да, я понимаю, вы обычно занимаетесь теми случаями, которые поступают к вам от коронера. Но лечащий врач отказывается подписать направление, а значит, наш патолог делать вскрытие не будет. Вот почему я звоню вам. Семья уже дала согласие.
Она услышала тяжелый вздох, шуршание бумаг и ясно представила мужчину за столом, уставшего от переработок, окруженного бесконечными напоминаниями о смерти. Безрадостная профессия, подумала она, а у доктора Дворака голос несчастного человека.
— Доктор Харпер, — обратился он к Тоби. — Мне кажется, вы не вполне ясно понимаете роль нашего управления. Если это не касается неправомерных действий или вопросов здравоохранения…
— Это может касаться вопросов здравоохранения.
— Каким образом?
— Это второй случай за месяц в моем отделении. Два пожилых мужчины, оба с острым расстройством сознания, признаками мозжечковых нарушений и фокальными судорогами. И вот что меня беспокоит: оба эти пациента жили в одном и том же доме престарелых. Они пили одну и ту же воду, ели в одной столовой. Возможно, они были знакомы.
Доктор Дворак молчал.
— Я не знаю, с чем мы имеем дело, — призналась Тоби. — Это может быть что угодно — от вирусного менингита до отравления садовыми пестицидами. Мне бы очень не хотелось проглядеть то, что можно предотвратить. Особенно, если риску подвергаются и другие люди.
— Вы сказали, было два пациента.
— Да. Второго доставили к нам три недели назад.
— Тогда вскрытие первого должно было дать ответ на ваши вопросы.
— В первом случае вскрытие не делалось. Пациент исчез из больницы. Его тело так и не нашли.
Молчание в трубке сменилось долгим вздохом. Когда Дворак снова заговорил, Тоби различила в его голосе нотку интереса.
— Вы сказали, вы из больницы Спрингер? Как зовут пациента?
— Ангус Парментер.
— Тело все еще там?
— Я об этом позабочусь, — пообещала она.
Она промчалась четыре пролета вниз по лестнице и ворвалась в цокольный этаж. Одна из флуоресцентных ламп над головой ритмично мигала, и стремительный шаг Тоби казался быстрой чередой стоп-кадров. Вот и дверь с табличкой «Служебный вход». Она вошла в морг.
Свет был включен, на столе дежурного санитара играло радио, но в помещении никого не было.
Тоби отправилась в секционную. Стол из нержавейки пустовал. Она заглянула в хранилище, где в холодильнике дожидались своей очереди мертвые тела. Холодные испарения, приправленные зловонием, просачивались из холодильника. Запах мертвечины. Она включила свет и увидела
«Некротизирующий стрептококк, — подумала она. — Бактерии сожрали плоть».
— Здесь не место посторонним, — послышался голос. Обернувшись, она увидела служителя морга.
— Я ищу Ангуса Парментера. Где он?
— Его увезли к грузовому входу.
— Его уже забрали?
— Катафалк только что пришел.
— Черт, — буркнула она и выскочила из морга.
Спринтерским броском она оказалась у нужного выхода и выскочила на улицу. Утреннее солнце ударило ей в лицо. Щурясь от яркого света, она быстро оценила ситуацию: вот санитар, а рядом пустая каталка. Катафалк уже тронулся. Она проскочила мимо санитара и помчалась рядом с перевозкой, стуча в окошко водителя.
— Стойте! Остановите машину!
Водитель затормозил и открыл окно.
— В чем дело?
— Нельзя забирать это тело.
— Это санкционированный вывоз. Больница дала разрешение.
— Оно поедет в медэкспертизу.
— Мне никто об этом не сказал. Насколько я знаю, семья уже распорядилась насчет похорон.
— Теперь им займется судмедэксперт. Можете справиться у доктора Дворака из управления экспертизы.
Водитель оглянулся и посмотрел на озадаченного санитара.
— Ну, не знаю…
— Послушайте, я беру на себя полную ответственность, — заявила Тоби. — Вернитесь. Нам надо выгрузить тело.
Водитель пожал плечами.
— Как скажете, — пробормотал он и дал задний ход. — Но кто-то за это огребет, это точно. Надеюсь только, не я.
8
Лиза снова заигрывала с ним. Это одна из ежедневных досадных мелочей, к которым доктор Дворак уже притерпелся. Юная ассистентка то и дело поглядывала на него сквозь защитные очки, кокетливо хлопая ресницами. Кроме того, она проявляла неутолимое любопытство к его частной жизни и явно расстраивалась, что он не хотел замечать ее флирта. Он не мог понять, что она в нем находит, подозревал, что ее интерес — всего лишь вызов неприступному молчуну.
Да вдобавок уже немолодому, смиренно признавался он себе, глядя на свою цветущую ассистентку. Ни морщинки, ни седого волоска, ни дряблой кожи. В свои двадцать шесть она была, как метко выразился его собственный сын-подросток, белокурой крошкой. «Интересно, а как он называет за глаза меня самого? Старый пердун? Отстойный дедок? Для парнишек вроде Патрика, которым всего четырнадцать, сорокапятилетний возраст кажется таким же далеким, как следующий ледниковый период.
Однако мы все гораздо ближе к смерти, чем думаем, размышлял доктор Дворак, глядя на обнаженное тело на столе морга. Резкий свет верхних ламп беспощадно выявлял каждую морщинку, каждую родинку на трупе. Седые волоски на груди. Черные метки себорейного кератоза на шее. Неминуемые возрастные изменения. Даже у светловолосой и белокожей Лизы когда-нибудь появятся печеночные пятна.