Бешеный Лис

Красницкий Евгений Сергеевич

Два с половиной века назад сюда пришли варяги. Взяли Полянский Киев, подчинили другие племена, заставили платить дань, но князья пока почти у всех оставались свои. Опять порядки изменились. Прошло еще около ста лет, и княгиня Ольга разгромила княжество древлян, а дреговичей вообще с трех сторон зажали: с севера полоцкие князья, с юга киевские, с запада волынские. Было ведь время, когда Туровские земли Волыни принадлежали. И не стало у славянских племен своих князей, а стали киевские князья сажать к ним родню – Рюриковичей. Еще раз порядки сменились. А потом внук Ольги Киевской Владимир Святой крестил Русь. Правда, это только так говорится, что сразу всю Русь, на самом же деле…

– И опять порядки

изменились! – прервал дед. – Я тебе что велел? Ближе к жизни! А ты? Еще Евангелие нам тут пересказывать начни. Все четыре сразу.

– Погоди, деда, вот прямо сейчас про нас речь и пойдет. Я к чему веду? К тому, что людям только кажется, что жизнь неизменна. Живем, мол, по заветам предков, а на самом деле…

– Да понял я, понял! Дальше давай.

– Сел на киевский стол Ярослав Мудрый. Порядки, которые были в то время в нашей округе, ему не нравились. Христианство не приживалось, дань дреговичи платили, но кто его знает: правильную или неправильную? Поди пересчитай по лесам число дымов или рал! Ладно городища, а лесные хутора, малые веси? Изверги так и вообще ушли из рода – и поминай как звали. Волхвы народ мутят, по дорогам ездить опасно, да волынцы через Горынь посматривают, а то и наезжают, ляхи и угры наведываются. Князь с дружиной раз в год здесь появлялся – в полюдье. Дань собрал – и назад. Да глубоко не заходил, а то можно было и не выйти.

Надо было порядки менять. Рубеж с Волынью прикрыть, смутьянам и татям окорот дать, хоть сколько-то твердых христиан на этих землях поселить. Так и появилась наша сотня и село Ратное. Вот и выяснили мы цель Ярослава – изменить жизнь в Погорынье так, как это было выгодно великому князю киевскому. И мы этой цели достигли! – Мишка выдержал паузу и спросил: – А теперь скажи нам, деда, устраивает ли нас сложившийся порядок?

– А то сам не знаешь!

– Не устраивает, – подтвердил очевидное Мишка. – Значит, надо менять! Только сначала крепко подумать, какой порядок нам нужен. Дядя Лавр ведь железо в горн не сует, пока не знает, что именно он ковать собирается. Так и ты: что ты из нашей Погорынской земли выковать намерен?

– Кхе! Нашей, говоришь? – Дед молодецки расправил усы. – А что? И нашей! Кроме нас, эту землю никто удержать за собой не сможет. Исчезни наша сотня – тут такое начнется!

– Давай тогда, деда, сразу и определим границы наших земель, чтобы потом уже к этому не возвращаться, – «взял быка за рога» Мишка. – Западная граница понятно – по реке Горынь, а остальное?

– Северная граница тоже понятно – там, где Горынь в Припять впадает. – Дед расстелил на полу свой оружейный пояс. – Это Припять. – Дед требовательно пошевелил пальцами в воздухе, сын и внук догадливо распоясались и сунули Корнею в руку «материал» для макета местности. – Вот так в Припять впадает Горынь. – Пояс Лавра прилег одним концом к поясу деда, а другой конец загнулся на запад. Дед ткнул в него пальцем и пояснил: – Но верховья Горыни не наши – волынские, значит, по Горыни получается верст семьдесят пять – восемьдесят.

«Это ж примерно километров сто двадцать. Нехило!»

– Тогда восточную границу можно по Случи считать? – Мишка приткнул свой пояс к «Горыни» и расстелил его на юг.

– Можно. – Дед немного сдвинул «место слияния Горыни и Случи». – Случь подлиннее Горыни, но течет вот такой загогулиной: от истоков сначала течет почти точно на восток, чуть к северу, а потом сворачивает на северо-запад. – Дед соответствующим образом изогнул Мишкин пояс.

– А между истоками Горыни и Случи сколько?

– Верст сорок или около того, да пока Случь на север не повернет – еще верст шестьдесят будет.

– Выходит, южная граница в сотню верст получается?

– Выходит, так. Едрена-матрена, я и не думал как-то,

что тут земли так много! – сам изумился собственным подсчетам дед.

«Так, сэр Майкл. Получается, что графство Погорынское имеет форму, близкую к треугольнику, со сторонами примерно сто двадцать, сто шестьдесят и сто сорок километров. Площадь, дай бог памяти, половина произведения основания на высоту… Это для прямоугольных треугольников, но других формул я не помню. Значит, будем считать треугольник прямоугольным, особой точности не требуется. Где-нибудь сто двадцать на сто шестьдесят и пополам… Что-то около десяти тысяч квадратных километров, может, чуть больше. Впрочем, если мы называемся „Погорынье“, то надо приплюсовать еще и земли на левом берегу Горыни – между Припятью и границей с Волынью, а также правобережье – между той же Припятью и слиянием Горыни и Случи. Пожалуй, тысяч тринадцать – пятнадцать набежит. Совершенно случайно помню, что Люксембург – две с половиной тысячи. Выходит, мы впятеро или вшестеро больше Люксембурга! Этак на целую Голландию или Бельгию тянет [6] ».

6

Здесь Мишка ошибается. Площадь Голландии в XX веке составляла больше сорока тысяч квадратных километров, а площадь Бельгии – тридцать тысяч. Больше всего к его весьма и весьма приблизительным расчетам подходит площадь Израиля – четырнадцать тысяч квадратных километров.

– Знаешь, деда, в латинских землях это целое герцогство, а то и королевство!

– А у нас – кусок княжества! – Дед задумчиво поскреб в бороде. – Так, где-то десятая часть! Ну, может, восьмая.

– И как мы эту часть назовем?

– Так и без нас назвали: Погорынье!

– Нет, деда, я не о том. Вот смотри. – Мишка широко развел руки. – Русь – великое княжество. Оно делится на удельные княжества, – Мишка чуть сблизил разведенные ладони, – Черниговское, Турово-Пинское, Переяславское и прочие. А удельное княжество на что делится? – Мишка свел ладони еще больше.

– Кхе… Ну есть города, села… Чего ты хочешь-то? – не понял дед.

– У латинян королевства делятся на герцогства и графства, во главе которых стоят герцоги и графы. Герцогства и графства опять делятся на баронства. У каждого герцога или графа в подчинении несколько баронов. Баронства разделены на дворянские или рыцарские лены. Каждый владетель лена должен по приказу барона прийти к нему со своей дружиной. Чем больше лен, тем больше дружина. Барон их собирает и приводит в распоряжение графа или герцога…

– Понятно, понятно, – перебил дед. – У нас так бояре по призыву князя конно и оружно собираются. У кого, конечно, вотчина есть. Так ты что же, хочешь Погорынье герцогством обозвать?

– Нет, не в наших это обычаях, деда. Но вот у ляхов земля разделена на воеводства.

«Разделена или еще будет еще когда-то разделена? Не знаю, ну и неважно!»

– Вот это, деда, нам подойдет. Погорынское воеводство, и во главе его погорынский воевода боярин Корней сын Агеев из рода Лисовинов!

– Красота! Лавруха, чего молчишь? Нравится?

Лавр, невольно копируя отца, тоже задумчиво поскреб в бороде.

– Нравится-то нравится, батюшка, и воевода ты и взаправду, а вот боярин…

– То-то и оно, – наставительно заметил дед, – заврался ты, Михайла.

– И ничего я не заврался! Все просто решить можно!

– Сам, что ли, мне боярскую грамоту напишешь, «княже великий»?

– Да она уже написана!

– Вот ты о чем… – Дед, прищурившись, уставился на внука. – Помнится, боярин Федор при тебе об этом не говорил. Откуда проведал?