Бесконечная дорога к солнцу
Шрифт:
Часы завалились на бок, когда я врезался в них при падении. Я поправил их и посмотрел на подсвеченный дисплей. 5:13. Я проспал меньше часа.
Я посмотрел на кровать, подумывая забраться обратно, но Скайлар занял каждый дюйм доступного пространства. После двух ночей рядом с ним я пришел к заключению, что этот парень был диким во сне. Решив не возвращаться в постель, я пошарил в темноте в поисках чистых трусов, затем выскользнул из комнаты.
В квартире было холодно. Я остановился у термостата и прибавил несколько градусов, потирая руки для тепла. Я знал, что
На кухне я открыл шкафчики и закрыл их обратно, практически так же, как сделал это перед приходом Скайлара. Это были суетливые действия, не имевшие смысла. Движение ради движения, потому что я не знал, куда деть себя.
Я выудил из морозилки бутылку бурбона Jim Beam, купленную в алкогольном магазине на углу. Это была импульсивная покупка после того, как я вернулся с пробежки и обнаружил, что узнавший меня незнакомец стоит в фойе. Я немного выпил, расслабившись, пока Скайлар не пришел из клуба, зная, что это также чудесным образом успокоит противоречивые чувства из-за того, что я пригласил к себе студента с явно непристойными намерениями.
Я долго смотрел на бутылку. Кухонное окно дребезжало от натиска ветра. Я положил алкоголь обратно в морозилку и захлопнул дверцу. Купить ее было ошибкой, но я не мог убедить себя избавиться от нее. Она может понадобиться мне позднее. В другой день. В другое время, когда твердая почва опять ускользнет из-под моих ног.
Я перебрался на диван, взял плед со спинки и набросил его на плечи. Меня окружала темнота. Вдалеке машина проехала по луже, шумно разбрызгав воду. Опять шел дождь? В последние дни лило, не переставая.
Моя тайная папка лежала в центре журнального столика возле ноутбука. Ранее я провел сессию с психотерапевтом — после прогулки, но до выпивки. Я проделал необходимые действия, сказал то, что она хотела услышать. Она не помогала. Ничто не помогало. Затем, выпив несколько порций и приглушив тревогу, я час смотрел на фотографии мертвых мужчин.
Желание снова взяться за папку было почти осязаемым. Я знал, что она содержала, с совершенной ясностью помнил печаль на лицах одиннадцати семей, которые больше никогда не увидят своих близких.
Все из-за меня.
Я оставил папку нетронутой и лег, накрывшись пледом с головой, чтобы не чувствовать ее тяги и не видеть, как она дразнит меня. Наказывает меня.
Это не имело значения. Образы все равно плавали перед моими глазами. Их истории на повторе проигрывались в моей голове. Там, где я не знал деталей, мое воображение хорошо восполняло пробелы.
В какой-то момент я погрузился в беспокойный сон.
Через несколько часов я проснулся с головной болью. Меня разбудил звук льющейся воды и чье-то пение в другой части квартиры. Мне потребовалось около минуты, чтобы сориентироваться и вспомнить, кто здесь.
Скайлар пел настолько фальшиво, что я содрогнулся, но это не мешало ему вопить слова песни. Это походило на песню из шоу или фильма, которую я должен был узнать, но не узнавал.
Я закрыл глаза, наполовину слушая, наполовину мечтая, чтобы моя голова перестала
Вода в душе перестала литься, но пение продолжилось. Через несколько минут завывание Скайлара стало раздаваться ближе ко мне, в коридоре. Он напоминал заедающую пластинку, вопил один и тот же припев, те же несколько слов раз за разом. Что-то про «ты то, что мне нужно». Это сопровождалось большим количеством весьма пронзительного завывания оо-оооо-ооооо.
Все оборвалось, когда он дошел до гостиной, и я почувствовал жар его взгляда через плед, под которым я все еще лежал. Я высунул голову и обнаружил, что Скайлар положил руки на бедра и смотрит на меня. Как всегда, на его лице играла улыбка, озарявшая глаза. Этот парень когда-нибудь бывал в каком-то состоянии, помимо счастья?
— Что ты поешь? — проворчал я хриплым голосом.
— Песню из мюзикла «Бриолин». Я не знаю все слова, но прикольная песня. Она вчера играла по радио. А теперь застряла в моей голове, — затем он пропел тот же припев, продемонстрировав это так, будто я не слушал это самое последние пять минут. Скайлар перестал и пожал плечами. — Почему ты не остался в кровати?
— Потому что ты выпинал меня. Буквально. Я упал на пол. С тобой невозможно спать рядом. Ты всегда такой?
— К сожалению, да. Прости. Тебе надо было сказать мне свалить нафиг, — его улыбка оставалась, но он с трудом удерживал ее на лице. Я понял, что я не первый сказал ему про его хаотичный сон.
— Все нормально. Я все равно не очень хорошо спал, — я оглянулся по сторонам, заметив, что солнце встало и ярко светило в окно, отражаясь от мебели. Кажется, было уже поздно, но я не знал, насколько именно. — Который час?
— Почти полдень. Мне пора бежать. Я сегодня вечером работаю, и надо сделать много домашней работы. Мой препод по древним цивилизациям — настоящая заноза в заднице.
Когда я не отреагировал, его улыбка сделалась шире.
— Это была шутка. Потому что прошлой ночью, ну... — он показал большим пальцем в сторону спальни. — Вау. Улыбнись. Сделай это. Клянусь, что не скажу ни единой живой душе.
— Я слышал, он настоящий мудак, — сказал я вместо этого.
Улыбка Скайлара смягчилась.
— Я бы назвал его неправильно понятым, но он неплох. Я ничего не имею против него.
— Поневоле.
— Есть такое.
Я сел, сбросив плед и слишком поздно осознав, что на мне надеты лишь тесные боксеры-брифы. При ярком свете дня я почувствовал себя уязвимо раздетым перед своим студентом, и неважно, что несколько часов назад я был в нем по самые яйца.
Воспоминания о прошлой ночи всплыли в моем сознании. Вместе с ним пришли интенсивные эмоции, накрывшие меня, когда мы оказались в спальне. Я оказался не готов к этим чувствам. Двадцать лет. Двадцать лет я не спал с другим мужчиной, кроме него. Что бы ни думал Морган, как бы он ни ревновал, я всегда был ему верен. Я даже не смотрел на других мужчин. Я никогда не хотел никого, кроме него.