Бесконечная дорога
Шрифт:
Колдунья резко выбросила вперед руку, направляя изогнутые пальцы на Марану. Она выкрикнула заклинание, которое ясновидящая не узнала, но это было уже и не важно. Все произошло настолько быстро, что Марана не успела бы это остановить.
С пальцев Санрии сорвалось белое сияние, стеной налетевшее на Марану. Удар был настолько сильным, что мир закружился вокруг девушки, она упала и думала, что потеряет сознание — должна была потерять! Но вышло иначе, и от этого было только хуже.
Это было очень странное состояние, Марана в жизни с подобным не сталкивалась. Она была в сознании, но не могла сосредоточиться, перед глазами у нее все плыло. Больше всего это состояние было похоже на тот легкий полусон, что приходит после бессонницы под утро. Ты не спишь, но уже и не бодрствуешь, твой разум устал, твое тело не готово подчиняться. Марана попросту замерла на границе пустоты и реальности.
Ее зрение было мутным, словно перед глазами зависла плотная пелена тумана. Иногда туман прояснялся, и в те редкие моменты Марана могла что-то увидеть и почувствовать.
Ее не оставили на полу, подняли и понесли куда-то. Вряд ли Санрия делала это сама, скорее, она призвала голема или использовала магию, а может, и вовсе кому-то заплатила. Жители города безропотно подчинялись главной колдунье, им было невдомек, что ясновидящая, на которую они напали, гораздо ценнее для короны.
Марану положили в телегу и накрыли сверху тряпкой, как павшее животное.
Стук колес по мостовой, голоса на улицах. Марана хотела крикнуть, позвать на помощь, но горло онемело, и из ее бледных губ не доносилось ни звука.
Очень жарко, на улице день, а потом вдруг холодно. И темно. Как это понимать? Может, поэтому ей снился лед? Но нет, воздух не настолько холодный, просто прохладней, чем на палящем солнце. Похоже, она внутри чего-то. Вместе с телегой. Какой большой зал… Марана не могла вспомнить в Синх-Атэ ни одного здания, которое так легко бы вместило телегу.
Санрия, похоже, одна, Нэвила нигде нет. Конечно, он бы не помогал ей в таком! Он бы предупредил Марану, если бы знал. Но где он тогда? Просто не знает или… уже мертв?
При мысли об этом Марана испуганно всхлипнула, попыталась двинуться, но это принесло лишь острую вспышку головной боли. Мир перед ее глазами стал совсем черным, она перестала чувствовать свое тело. Может, потеряла сознание? Но почему она тогда способна думать об этом? Ясновидящая окончательно запуталась, она не знала, что это за магия — и как от нее спастись.
Когда она снова пришла в себя, ее сознание прояснилось, зрение и слух работали как надо, заклинание отпустило ее. Но, осмотревшись по сторонам, Марана поняла, что это еще не конец. Скорее, только начало!
Она оказалась в какой-то огромной темной пещере. Вход остался далеко, и единственным источником света были высокие свечи, которые сейчас зажигала Санрия. Марана же была подвешена на цепи, обмотанной вокруг ее запястий, так, что ее ноги не доставали до каменного пола пещеры. Другой конец цепи тянулся куда-то вверх, в темноту, и Марана не знала, на чем он закреплен.
Она не знала, где находится, она и предположить не могла, что рядом с Синх-Атэ есть такие пещеры. Свечи вырывали из темноты крошечный кусочек зала, и Маране оставалось лишь догадываться, насколько он огромный.
— Столько света нам пока хватит, — заметила Санрия, отстраняясь от свечей. — Потом, когда понадобится больше, я зажгу магическое пламя. Но сейчас — достаточно.
Она казалась абсолютно спокойной, даже дружелюбной, совсем как в тот день, когда Марана впервые пришла в ее дом. Движения колдуньи были плавным и размеренными, словно она выполняла давно знакомый ритуал. На свою пленницу она не смотрела, хотя и обращалась к ней.
— Что происходит? — спросила Марана.
Она дернулась, пытаясь освободиться, хотя и сама знала, что надежды нет. Заговоренные цепи держали крепко.
Санрия не обратила на ее отчаянную попытку внимания, она достала из дорожной сумки мешочек с белым песком и принялась чертить им линии вокруг Мараны.
— Когда мне было столько лет, сколько тебе сейчас, я сама была ученицей чародея, — сказала колдунья, не отрываясь от работы. — Я обратила внимание, что жена моего мастера намного моложе него. Он к тому моменту уже был малопривлекательным старикашкой, а она — настоящей красавицей, да еще и совсем юной. Однажды я не выдержала и сказала: «Мастер, где ваши глаза? Неужели вы не видите, что за вашей женой полгорода волочится? Рано или поздно она изменит вам!»
Она все знала. Пожалуй, Маране следовало понять это в момент, когда она напала: лишь одна причина могла заставить Санрию пойти на такой отчаянный шаг. Но ясновидящая умела быть упрямой, когда ей того хотелось. Она до последнего убеждала себя, что, возможно, произошла ошибка.
Но ошибки не было. Поэтому Марана напряженно молчала, она попросту не знала, что сказать.
— Мой мастер не обиделся на меня, — продолжила Санрия. — Он лишь рассмеялся и сказал: «Да кто же ей позволит изменить? Завести человеческую жену — это все равно что породистую лошадь купить. Ты ее кормишь, ухаживаешь за ней, поэтому только ты на ней и катаешься. Ты не спрашиваешь лошадь, кого она хочет возить, тебя или кого-то другого, ты просто делаешь так, чтобы у других не было шансов». Оказалось, что он прекрасно понимал: красотка его не любит. Но его это не волновало, потому что он тоже не пылал романтическими чувствами. Ему нужна была хозяйка в доме, да еще и любовница в постели. Не подруга и уж точно не жена, которая имеет право на свое мнение.
Белые линии на сером полу складывались в причудливый узор. Марана понятия не имела, что он означает, но могла догадаться, что это начало очень опасного ритуала.
А голос Санрии продолжил звучать, гулко отражаясь от далеких стен пещеры:
— Он не собирался доверять ей, он просто ее заговорил. Так, знаешь, заговаривают охотничьего пса или ту же дорогую лошадь, мне очень понравилось это сравнение. Красотка только со стороны казалась обычной женщиной. Она уже мало что соображала самостоятельно, внутри ее прекрасной головки все смешалось в отвратительнейшую кашу.
— Это заклинание ты и использовала на Нэвиле? — наконец сумела произнести Марана. После долгого молчания голос звучал непривычно глухо и хрипло.
— Нет, конечно, да упасут нас великие боги! То заклинание было создано для животных. Чтобы оно работало на человеке, нужно обновлять его каждый день. А у магии контроля тяжелые последствия: через пару лет жена моего мастера ничего уже не соображала. Она бродила по дому, высунув язык, пускала слюни и мочилась, не останавливаясь. Ужасное зрелище, поверь мне. Мастер был этим не слишком расстроен, вскоре она погибла в результате несчастного случая, а он завел себе новую невесту. Но мне такой вариант не подходил. Это мужчинам, бывает, неважно, во что член вставлять. Мне нужно было, чтобы Нэвил знал, что делает. Да и жалко мне его было — у него неплохой мозг, не хочется такой слишком быстро разрушать.