Бесконечность + 1
Шрифт:
– Невероятно, – сквозь зубы проговорил Финн и хлопнул ладонью по рулю. – Невероятно!
Ругая себя, он нажал на тормоз, распахнул дверь и выскочил из машины, не заглушив двигатель. Бонни все так же стояла с сумками в руках, но теперь она приоткрыла рот, явно пораженная тем, что Финн остановился.
Что ж, не одна она удивилась. Сам он чувствовал себя так, будто раскололся на две части. Рациональная половина мозга, та, что отвечала за здравый смысл и самосохранение, была в шоке от происходящего и требовала, чтобы Финн немедленно ехал дальше, в то время как вторая половина, связанная с сердцем и тем, что пониже, испытала облегчение,
Она не сдвинулась с места, словно была уверена, что стоит ей пошевелиться, как Финн тут же передумает, сядет в «Блейзер» и уедет. Поэтому ему пришлось пройти эти тридцать метров, сражаясь с собой за каждый шаг. Он остановился прямо перед ней, почти вплотную. Бонни смотрела на него снизу вверх широко раскрытыми темными глазами. Финн сунул руки в карманы, сдерживая желание придушить ее, но тут же почувствовал себя так, будто на него надели наручники. Он высвободил руки, вцепился в розовый пуховик Бонни, заставив ее подняться на носочки, и потянул на себя, оказавшись с ней нос к носу. Его чувства превратились в огромный спутанный ком из желания, злости и обиды, приправленных яростью, и Финн уже не мог отделить все эти эмоции друг от друга. Поэтому он сделал единственное, на что был способен в это мгновение. Он поцеловал ее.
В этом поцелуе не было ничего мягкого и нежного. «Ты напугала меня и расстроила, я чертовски зол и в то же время рад, но как же ты меня бесишь!» – говорил этот поцелуй. Зубы задевали губы, сминали их и покусывали, а Финн все не мог остановиться, даже когда Бонни впилась в его нижнюю губу, а ее пальцы запутались у него в волосах. После этого остановиться стало еще труднее. А когда она обвила его шею руками и прижалась к нему всем телом, встав на носки его ботинок, Финн решил, что месть и вправду бывает сладкой, и позволил себе просто получать удовольствие. Влажные горячие губы Бонни заставили его забыть о том, что он стоит на парковке «Мотеля № 6», в тридцати метрах рычит двигатель «Блейзера», а водительская дверь так и осталась распахнутой. Рациональная половина мозга наконец-то умолкла… на целых десять секунд.
– Я сам не знаю, что творю, Бонни Рэй, – произнес Финн, резко отстранившись.
Он вдохнул, выдохнул и мягко оттолкнул ее, высвободив носки ботинок из-под сапожек Бонни и разжав руки, державшие ее за пуховик. Тонкий нейлон у нее на груди остался мятым в тех местах, где пальцы Финна скомкали ткань. Он поспешно отвел взгляд, чтобы они оба могли прийти в себя. Клайд все еще злился, но сумел взять себя в руки.
Когда он снова заговорил, его голос прозвучал спокойно и твердо.
– Я не знаю, что творю, и что ты творишь, я тоже не понимаю. Но, если планируешь и дальше играть в игры, больше ко мне в машину не садись. Не надо. В прятки играть весело только в десять лет и при условии, что всем известны правила. Так что лучше позвони своей свите и сдайся, а меня оставь в покое.
Бонни кивнула. Ее глаза были широко раскрыты, губы припухли.
– Я просто испугалась, вдруг ты плохой человек.
– Ну, так давно пора, черт, – буркнул он.
– Что ты хочешь этим сказать, Клайд? – спросила она.
– Опять пытаешься играть в игры, Бонни?
– Нет. – Она помотала головой.
– Тогда говори все как есть.
– Зачем ты набил свастику?
Внутри у Финна что-то оборвалось. Он ожидал это услышать, но все равно в глубине души надеялся, что Бонни скажет что-то другое. Финн не был готов
– Это длинная история. Я расскажу, но не сейчас. Клянусь тебе, что я не нацист. И никогда им не был. Ты можешь мне поверить? Я был пацаном и очень боялся. Вот и все. Тогда казалось, что другого выбора нет.
Бонни выдохнула и медленно кивнула, словно приняла это объяснение, а потом подняла сумки.
– Ладно, с этим можно жить. А вот с чем нельзя, так это с мокрой одеждой. А сумки у меня промокли, они стояли на снегу. И я тоже промокла, потому что сидела на нем! – бросила она через плечо, зашагав к «Блейзеру». – Поехали, Гекльберри.
Финн последовал за ней, закатив глаза, однако не смог сдержать улыбку. И в то же мгновение у него перед глазами встал Фишер – светловолосый, ухмыляющийся, хитрый, но умело скрывающий это. Брат тоже иногда называл его Гекльберри. Финна это ужасно бесило.
– Подкатишь к ней, Гекльберри? – Фиш внезапно возник рядом. Он явно заметил, как Финн и красотка Дженнифер обмениваются взглядами.
Девчонка была ничего. И постоянно на него пялилась. Финн тоже на нее посматривал, размышляя, не разонравится ли она ему, едва они закончат обжиматься. Обычно так и происходило, поэтому он не спешил к ней подходить.
– Не, – вздохнул Финн.
– Это почему? – удивился Фиш, озадаченный ответом.
– Да она мне через пять минут надоест. И вообще, она скорее в твоем вкусе.
– Правда? – Фиш слегка насупился, делая вид, что всерьез задумался, но потом помотал головой, будто отклоняя предложение. – А кто в твоем вкусе, Финн? По-моему, у тебя он пока не сформировался.
– Не знаю. Ну, у меня есть свои требования. Высокий рост, стройная фигура, интеллект. Спокойный характер. Чтобы разбиралась в математике. – Финн пожал плечами.
– Ты описываешь линейку, а не девушку.
– Нет, я описываю себя, – признался Финн, усмехнувшись.
– О, ну это, конечно, очень весело. Встречаться с самим собой. А чем тебе Либби не угодила? Очень сексуальная была, и ты ей нравился, да и целуется классно.
О да. Сексуальная, не поспоришь. И целовалась отлично. Даже научила Финна кое-чему. Он бы с радостью попробовал все это еще раз… с другой девушкой. К тому же ему не очень нравилось встречаться с теми, с кем уже переспал Фиш. В голову невольно лезли мысли о передаче права пользования, и это было мерзко. Но Либби действительно обладала впечатляющими талантами, тут Финн был согласен с братом.
– Целоваться с ней мне нравилось. Но больше ничего. Хватит изображать из себя сводника. Девушку я как-нибудь сам выберу. – Он бросил на Фиша предостерегающий взгляд.