Бесноватый Цесаревич
Шрифт:
С Александром толком пообщаться не удалось, когда я приехал он обсуждал что-то важное с графом Строгановым[4] и князем Чарторыйским[5]. Немного пообщались с Елизаветой, которая встретила меня в сопровождении нескольких слуг. Далее в выделенных мне комнатах Афанасий помог мне умыться и занялся повязкой на ключице, которая размоталась. Заодно зафиксировал повязкой ногу, а то не хватало упасть и совсем опозориться. Переодел рубашку и выдвинулся в сторону гостиной. В компании родителей и сестрёнок я уже обедал, а вот в компании ровесников ещё нет.
Александр был практически моей улучшенной версией. Выше меня сантиметров на пять — семь, лицо не такое круглое, более тонкие черты, без моих ужасных надбровных дуг и тяжёлого подбородка. С учётом больших голубых
Старик Салтыков был в камзоле, при орденах в длинном парике старого образца и вообще весь насквозь официальный. Строганов тоже был в гражданском камзоле, только более модного английского покроя и нормальных штанах, а не в коротких кюлотах, которые удивляли меня в первое время. Спрашивается, зачем ходить в шортах и чулках, тем более в России? Поляк был в мундире конногвардейского полка. Не знаю почему, но Чарторыйский считается красавцем в это время. На мой взгляд, он уступал тому же Строганову во всём. Какой-то весь нескладный, с вытянутым лицом, тяжёлым подбородком и мрачным взглядом. Тёмные кудрявые волосы, карие глаза и длинный нос делали его похожим на итальянца или грузина. Строганов же был статен, широкоплеч, круглое и открытое лицо, волнистые тёмно-русые волосы, зелёные глаза, шикарная улыбка. Одень его в мундир с ментиком[7], и вот тебе классический гусар из баллад и анекдотов. Наверняка дамы должны быть в восторге от такого типажа мужчины. Чарторыйскому мундир шёл как корове седло. Плюс эта постоянная гримаса, наверное, должная изображать брезгливость. Может это у него такая реакция на мою персону? Хотя вряд ли, духа не хватит у этого пшека открыто изображать отвращение к внуку Императрицы. Уж больно хитёр и, скорее всего, трус. Плюс знает, что Константин особой куртуазностью не отличался, мог и в глаз дать.
Прошла уже третья смена блюд. Кухня была больше французская, с инородными вкраплениями. Я даже не пытался запомнить все эти супы, рулеты и разные пюре. Главное в приборах не путаюсь, которых на мой взгляд тоже перебор. Сидим за столом уже часа полтора, а ведь ещё не добрались до десерта. Как можно обедать более двух часов? Реципиент в этом плане меня радовал. Константин предпочитал более скромный образ жизни, скорее всего, навеянный влиянием Суворова. Не знаю, что об этом думала Юля, но я сложившуюся ситуацию менять не стал. Есть одну только кашу, не собираюсь, но и готовить на обед с ужином по десять блюд запретил категорически. Ещё планирую разнообразить свой рацион привычным для меня меню из XXI века. Смена из четырёх — пяти блюд, десятки разного рода закусок и соусов на обед это за гранью моего понимания. А ведь это был просто обед. Ужин бывает ещё более разнообразным. Хотя может, это для меня сегодня расстарались. Та же Екатерина, насколько я помню, обходилась на обед двумя сменами блюд.
— Совсем забыл — сегодня знаменательная дата. Ровно четыре года назад на улицах Парижа прозвучала Марсельеза, — с каким-то идиотским восторгом произнёс Чарторыйский.
— Замечательная музыка, а какие слова, — поддержал князя Строганов.
Александр одобрительно кивнул. Салтыков и Елизавета отреагировали
— Может, не будем мелочиться, — произнёс я с ухмылкой, глядя на князя, — Давайте сразу выпьем и за 14 июля[8] столь милое для вас событие. Только вы князь перепутали даты, 30 июля во Франции было дней двенадцать назад. Да и живут они сейчас по своему революционному календарю.
Поляк сильно покраснел. Видно, что ему очень хотелось сказать какую-нибудь дерзость, но сдержался.
— Константин, как обычно, со своими солдафонскими шутками, — попытался разрядить атмосферу Александр.
— Может, шутки и солдафонские, но мой разум находится в смятении. Это как такое может быть, что в твоём окружении некто восторгается революционной песней? Дальше что? Будете распевать эту мерзость, взявшись за руки?
— Лучше петь Марсельезу, чем стрелять крысами из пушки в собственном доме, — произнёс Строганов, с вызовом глядя мне в глаза.
Моё мнение о графе сразу изменилось в лучшую сторону. Не трус, уже хорошо. Поляк опять промолчал. Очень характерная черта. Начал провокационный разговор и в кусты. Гнилой человек, в отличие от Строганова.
— Слухи о моих успехах в стрельбе немного преувеличены. И я бы не верил на слово петербургским сплетницам, — спокойно ответил я, глядя в глаза Строганову, — Но крыс в любом обличии, буду давить безжалостно.
Строганов после моих слов покраснел, не знаю от намёка на сплетниц или у него на крыс аллергия. Мне плевать. Надо душить такие разговоры в зародыше. Ничего романтического в современной Франции не вижу. Вполне себе прагматичный подход по замене элиты, мешающей торгашам и буржуазии набивать карманы. Дворяне зажрались и расслабились, вот их и отодвинули от власти, особо непонятливых и тупых гильотинировали. Только нашим романтикам таких очевидных фактов не объяснишь. Едут в Париж и восторгаются, что ощущают запах смрада и дерьма, исходящего от столицы Франции, до которой осталось совсем чуть-чуть. Когда прочитал в своё время эти слова Карамзина[9], то подумал это шутка. Оказалось, что нет, многие дворяне обожествляют и идеализируют Европу, в первую очередь Францию. Ещё принижают и откровенно презирают своё Отечество. К сожалению, у достаточно большой части моих современников из XXI века, отношение к Родине мало чем отличается.
— Друзья мои, давайте закончим обсуждение музыки и перейдём к десерту, — постаралась разрядить напряжённую обстановку Елизавета.
Сделала она это с таким невинным видом, что назревающая ссора прекратилась сама собой. Вообще, мне Елизавета нравится всё больше и больше. Ещё и говорила принципиально по-русски, который выучила просто на отлично. Она грамотно перевела беседу в обсуждение предстоящего приёма у Императрицы. После десерта гости с Александром пошли в его кабинет, заканчивать какие-то дела.
Мы сидели с Елизаветой в её гостиной, и пили чай. Я уже привык к обилию лепнины, резьбы, расписных стен и прочим проявлениям роскоши в отделке помещений. Но в комнате Елизаветы чувствовался какой-то уют. Не было картин, удобная мебель, без излишней вычурности и позолоты, несколько кадок с растениями добавляли уюта. Рейтинг жены моего брата стремительно рос, явно она сама занималась обстановкой.
Лакей открыл дверь, в комнату зашёл Александр и сел за стол. Подошедшая служанка налила ему чай в фарфоровую чашку. Елизавета показала служанке взглядом на дверь. Мы остались в комнате втроём.