Бесноватый Цесаревич

Яманов Александр

[7] Граф Иван Андреевич Остерман (23 апреля 1725 — 18 апреля 1811) — русский дипломат, занимавший с 1775 года пост вице-канцлера, а с ноября 1796 по апрель 1797 года — канцлера Российской империи.

[8] Фридрих II, или Фридрих Великий, известный также по прозвищу «Старый Фриц» (1712, Берлин -1786, Потсдам) — король Пруссии с 1740 года. Яркий представитель просвещённого абсолютизма, основоположник прусско-германской государственности.

Глава 9

30 сентября — 11 октября 1796 года, Российская Империя, Санкт-Петербург-Гатчина — Великий Новгород.

На фоне приёма и скандала, спровоцированного Екатериной, день рождения Павла прошёл скромно. Посетить торжество я планировал и до приказа отбыть в армию. Мы с Юлей приехали ближе

к вечеру. Вот нет у меня никакого желания несколько часов наблюдать за муштрой гатчинцев, другие развлечения редко увлекали Павла. А так приехали прямо к ужину, прекрасно пообщались со всеми, особенно сестрёнками. Кроме, семьи и нескольких приближённых Павла, за ужином никого не было. Больше всего напрягала мерзкая рожа Кутайсова[1]. Послушали музицирование сестрёнок с Марией Фёдоровной, очень умилительное зрелище. Сама атмосфера была добрая, будто это обычная семья, а не представители правящей династии. Павел шутил и был необычайно любезен, складывалось впечатление, что он сегодня просто переродился.

На следующее утро я отбыл в Новгород. Юля планировала задержаться на несколько дней в Гатчине. Уж очень на неё насели сестрёнки, которые хотели пошептаться о последних новостях. Это даже хорошо, пусть немного отвлечётся, тем более ей самой нравилось общаться с девочками.

Отъехав буквально на десяток вёрст от тесного мирка дворцов и особняков, начал понимать, какая пропасть лежит между столицей и провинцией. И ещё большая пропасть между жизнью дворян и простого народа. К внешнему виду, общей убогости простых людей и их жилищ я привык сразу. Но многие вещи не переставали меня раздражать. И в первую очередь это запахи. Если на запах конского пота я давно перестал обращать внимание, то всё остальное заставляло постоянно морщиться и дышать через платок, пропитанный Кёльнской водой[2]. Запах гари от свечей и печей, с готовящейся пищей на почтовых станциях. Смрад немытых тел и нестиранной одежды большинства людей, грязные руки, ужасные ногти, нечесанные и свалявшиеся волосы. Ощущение, что каждый второй мается желудком и отсюда ужасный запах изо рта, это без учёта запаха чеснока и лука. Про амбре туалета я вообще молчу, здесь лучше сравнить с химическим оружием. Даже нелепый стульчик из моего дворца, который исполняет роль унитаза, казался величайшим изобретением в истории человечества. Надо будет довести до конца дело с нормальной канализацией и фаянсовым ватерклозетом во дворце. Заодно бумагу в рулонах, что ли придумать. Поход в туалет это целый процесс. Мужчинам ещё нормально, а вот как мучились дамы. Не проще было ли оборудовать дворцы нормальной канализацией, тем более что она была давно известна. В дороге вообще кошмар. Дамы таскают с собой бурдалю[3]. Когда увидел первый раз, ржал как конь. Юля на меня тогда жутко обиделась. А если приспичит по большому?

Ещё с одеждой надо решать, особенно со штанами. Ширинки нет, штаны и мундиры узкие, с неудобными воротниками, шляпы что треуголки, что двууголки какой-то ужас. Первые несколько дней ношения этих убожеств, были поиском баланса, чтобы шляпа не свалилась с головы. Как в такой одежде умудряются воевать, причём успешно? У Павла вроде был пунктик по поводу треуголок, кроме них ничего носить было нельзя. Надо обдумать, как повернуть армейскую моду в сторону комфорта и простоты. Хотя бы разделить полевую и парадную форму. Заодно и женскую моду подтолкнуть к более простым решениям. Нижнее бельё ничем не лучше одежды. Мужчины носят длинные кальсоны, а женщины надевают какое-то безумное количество нижних юбок. Понятно, что речь идёт о дворянах. Что носят крестьяне, я даже думать не хочу.

Чем хорошо дорога, так это возможностью нормально подумать. От кареты я отказался принципиально. Ехал верхом налегке, небольшую часть вещей везли запасные лошади. Возок с гардеробом и прочими нужными вещами, должен был прибыть через пару дней. Со мной выехали Дугин, Руппрехт и сопровождение из десятка Лейб-гвардии Конного полка под командованием вахмистра Васильчикова[4]. Дмитрий Васильевич, будучи всего на год старше, оказался интересным собеседником, человеком лёгким и с хорошим чувством юмора. Сначала он явно был не рад, свалившейся на него миссии. Репутация Константина была сомнительная, да и фактическая ссылка тоже играла свою роль. Но постепенно разговорились и проводили в беседах большую часть пути. Я аккуратно вытягивал из Дмитрия информацию

о конногвардейцах и вообще чем живут в других полках. Ещё он был чутким и тактичным человеком, когда видел, что я ухожу в свои мысли, не докучал мне и отъезжал в сторону. Руппрехта я нанял как личного учителя фехтования, плюс были у меня на него ещё планы по использованию его талантов. Немного позже в Новгород должен был выехать Блок, который решил сопровождать меня в ссылке.

А подумать было над чем. Всё-таки Екатерина гений, одним махом решила все мои проблемы. Мой авторитет у Павла вырастал автоматически, так как я теперь стал неугоден Императрице. Для Юлии, Александра, Лизы и нашего небольшого кружка я становился жертвой, которая пострадала от несправедливости, что тоже было только в мою пользу. Для многих сановников и лиц приближённых к трону, я перестал существовать как серьёзная политическая фигура. Ссылка в Новгород убирала меня с глаз, как света, так и разного рода иностранных шпионов. По большому счёту, мне дали добро на любые действия, о чём я и помыслить не мог. Вряд ли кто-то понял суть интриги. Ведь таким образом Екатерина давала понять, что поверила мне. В противном случае ссылкой в полк дело бы не ограничилось.

Ещё я сам подставился со всех сторон. Вломился как слон в посудную лавку со своими идеями, не учитывая неспешный ритм окружающего мира. Ладно, рассуждения о политики и критика церкви, здесь как раз нет ничего необычного. Молодой и категоричный юноша, начитался всяких философов и проявляет бунтарский дух. А вот с играми я поспешил. Надо было привлечь Юлю как-бы к процессу создания, и получился бы наш совместный проект. Если петнак и Разбойники достаточно простые игры, то с Уно вышла откровенная промашка. Благо, что сейчас выпуском игр займётся фонд, и идеи будут идти от коллектива авторов. Кому надо, могут обратить внимание на несоответствие интеллекта прежнего и нынешнего Константина. Это и остановило меня при создании мануфактуры с Астафьевым. Для окружающих именно Семён являлся главным изобретателем и вообще отцом русских канцтоваров. Я же типа покровителя, что не типично для нынешней России, но не выбивается из шаблона. Решено, изображаю из себя вундеркинда только в своём кругу. В остальных случаях генераторами новых идей будут подставные люди. Хорошо бы создать предприятие вроде конструкторского бюро, подкидывать им новые идеи, а самому выступать в роли организатора и не более.

Вспоминаю события после приёма. Вернувшись из Зимнего дворца, Юля дала волю чувствам. Ребёнок ещё, что поделаешь, слёзы лились рекой. Еле-еле объяснил, что это наилучший вариант, а в армию я сам давно хотел. Далее обиделась, что хочу оставить её одну. Объяснил, что до Новгорода двести вёрст и в приказе Императрицы не было запрета на посещение меня супругой. Пообещал, что как обустроюсь, пришлю весточку, чтобы она могла приехать в гости. В данный момент Юля нужна мне в Питере, это мои глаза и уши в окружении Александра. Уж с Лизой они точно будут видеться каждый день. К тому же Мраморный дворец стал штаб-квартирой фонда, я сразу выделил часть помещений для казначея, гостей и совещаний.

Следующим паникёром оказался Астафьев. Купец прибежал на следующий день с утра пораньше. Здесь всё было проще, объяснил, что в любом случае свяжу свою судьбу с армией, просто пришлось начинать раньше, чем планировал. Семён переживал, что могут начаться проблемы с мануфактурой и типографией. Панику я пресёк сразу. Выдал ему заранее написанные инструкции. Связь решили поддерживать через его брата Василия, который перебрался в столицу, но будет ездить в Новгород.

Вслед за Семёном приехали Александр с Лизой и её бессменной попутчицей Шаховской.

— Я сегодня же постараюсь переговорить с бабушкой, — начал Александр с порога, едва поздоровавшись, — Это какая-то ошибка. Ты не сделал ничего предосудительного. К тому же это унизительно, получить звание поручика.

Не знаю верить или нет в его искренность, но, надеюсь, что мы вернули прежнее доверие. В искренности Лизы и её фрейлины я ничуть не сомневался, они обе девушки открытые, без всякого двойного дна.

— Не нужно этого делать. Ты прекрасно знаешь, что я давно мечтал об армии. Гвардия и шефство над гренадерами это совсем не то, что мне нужно. Надо начинать служить и познавать науку с самых низов. И звание поручика даже лучше, чем бы я получил чин подполковника и стал командовать полком, ничего не зная о службе.