Бесплодные земли
Шрифт:
Да, многие здания еще сохранились, но вид у них был весьма плачевный: мрачный и явно нежилой, — отчего даже Эдди пришел в уныние, обычно ему не свойственное. Мост, отделявший сейчас путешественников от этого полуразрушенного лабиринта из бетона и стали, вовсе не производил впечатление крепкого и надежного сооружения, выстроенного на века. Слева его вертикальные тросы безвольно обвисли; тросы справа, казалось, звенели от напряжения. Настил представлял собой ряд полых бетонных плит, обтесанных в виде трапеций, причем какие-то плиты торчали едва ли не вертикально, обнаруживая свои темные и пустые внутренности, а какие-то завалились набок. Большинство их всего лишь потрескались, но были там и такие, которые полностью раскрошились, и на их месте зияли дыры,
Взглянув на громадные бетонные кессоны, к которым крепились верхние тросы, Эдди еще про себя отметил, что правый кессон, похоже, был наполовину выворочен из земли. Он решил, что лучше не заострять внимание своих друзей на этом весьма неприятном факте: достаточно уже того, что мост раскачивался из стороны в сторону — не очень сильно, но все же заметно. От одного только взгляда на это его стало слегка подташнивать.
— Ну? — спросил он Роланда. — Что скажешь?
Роланд показал на правую сторону моста. Там тянулась накренившаяся пешеходная дорожка шириною примерно в пять футов. Она проходила поверху небольшого возвышения, сложенного из бетонных плит, и представляла собою, по сути, отдельный настил, который крепился на нижнем тросе — или, может быть, на толстом стальном стержне, — подвешенном к главным несущим тросам с помощью громадных изогнутых скоб. Эдди с живым интересом занялся изучением ближайшей из них, как это делает человек, которому скоро придется доверить свою драгоценную жизнь изучаемому объекту. Скоба, хотя и проржавевшая, казалась достаточно крепкой. На поверхности он разглядел заводское клеймо: «ЛИТЕЙНЫЙ ЦЕХ ЛаМЕРКА», — и с изумлением сообразил, что он уже не в состоянии различить, сделана надпись на Высоком слоге или на простом английском.
— Мне кажется, он нас выдержит, — сказал Роланд. — В общем-то, он ничего — там только одно ненадежное место. Видите?
— Да уж… трудно его не заметить.
Мост — длиною примерно в три четверти мили — не ремонтировался, наверное, как следует тысячу лет, если не больше, но по мнению Роланда, основной ущерб был ему причинен лишь за последние лет пятьдесят. Когда полопались правые тросы, мост накренился влево. С годами крен становился все больше и больше, причем наибольший изгиб пришелся примерно на середину моста, между двумя крепежными башнями высотою в четыреста футов каждая. В точке, где напряжение изгиба достигало предельной величины, в бетонном настиле зияла дыра в форме глаза. Провал в пешеходной дорожке был уже, но тем не менее и в ней не хватало по крайней мере двух смежных секций, так что расстояние между краями «прорехи» составляло футов двадцать, когда не все тридцать. Под тем местом, где когда-то стояли упавшие плиты, был отчетливо виден стальной проржавелый стержень или, может быть, трос, на котором крепилась дорожка. По этому тросу — или, может быть, стрежню — им и придется идти, иначе им просто не перебраться через провал.
— Да, мы вполне можем здесь перейти, — невозмутимо заметил Роланд. — Провал этот, конечно, не самое лучшее место для пешей прогулки, но перила, я вижу, на месте, так что нам будет хотя бы за что держаться.
Эдди кивнул, стараясь выглядеть спокойным, хотя сердце бешено колотилось в груди. Обнаженный трос, на котором держалась дорожка, с виду напоминал трубу, сделанную из стальных сегментов. Ширина его в верхней части составляла не более четырех футов. Его богатое воображение тут же нарисовало заманчивую картину, как они будут перебираться через этот провал: ноги, что называется, в раскоряку, тело немного клонится назад для поддержания равновесия, руки цепляются за поручни, а мост тем временем ходит туда-сюда, медленно, но ощутимо, как корабль при слабой качке.
— Господи, — выдохнул он и попытался сплюнуть, но ничего у него не вышло.
— Как я понимаю, другого пути просто нет, — Роланд вытянул руку, указывая вниз по течению реки, и Эдди увидел еще один мост. Вернее, не мост, а его опоры — сам мост давным-давно рухнул в Сенд. Остатки его торчали из воды ржавым сплетением древних стальных деталей.
— А ты что думаешь, Джейк? — осведомилась Сюзанна.
— А-а, какие проблемы?! — отмахнулся Джейк, при этом даже улыбаясь.
— Я тебя ненавижу, пацан, — сказал Эдди.
Роланд с некоторой тревогой покосился на Эдди.
— Если ты чувствуешь, что не сможешь, лучше скажи сейчас. Будет хуже, если пройдя половину пути, ты застрянешь там на середине.
Эдди еще раз с тоской оглядел изогнутый настил моста, а потом кивнул:
— Думаю, я осилю. Вообще-то я как бы боюсь высоты, но я справлюсь.
— Хорошо. — Роланд обвел взглядом всех троих своих спутников. — Раньше начнем, раньше кончим. Я пойду первым, с Сюзанной. Потом — Джейк. Потом — Эдди. С коляской-то справишься?
— А-а, какие проблемы?! — процитировал Эдди Джейка, борясь с острым приступом головокружения.
— Тогда вперед.
Как только Эдди ступил на пешеходную дорожку, страх накрыл его липкой волной — хлынул, как ледяная вода в пересохший колодец, — и он начал смутно подозревать, что совершил опаснейшую ошибку. Тогда, на твердой земле, ему представлялось, что мост качается только чуть-чуть, но теперь Эдди казалось, что он стоит на большом таком маятнике самых больших часов в мире. Мост качался хотя и медленно, но постоянно, в размеренном ритме, и амплитуда его колебаний оказалась гораздо больше, чем ему представлялось сначала. Поверхность дорожки пестрела трещинами и заметно кренилась влево, градусов на десять, не меньше. Ноги скользили по бетонному крошеву, каждый шаг отзывался противным скрипом трущихся друг о друга плит. С той стороны моста ломаные очертания города качались медленно туда-сюда, словно искусственный горизонт самой медлительной в мире видео-игры.
Наверху, в туго натянутых тросах, скулил беспрерывный ветер. Под ногами земля обрывалась крутым — северо-западным — берегом Сенда. Эдди прошел тридцать футов… потом шестьдесят… сто десять. Скоро он будет уже над водой. При каждом шаге о левую ногу его ударялась коляска Сюзанны.
Между ног у него проскочило что-то стремительное и лохматое. Правой рукой Эдди судорожно вцепился в ржавые перила, едва сдержав крик. Мимо протрусил Ыш, подняв на ходу острую мордочку, словно говоря: «Прошу прощения — иду на обгон, никого не трогаю».
— Гребаная ты зверюга, — процедил Эдди сквозь зубы.
Он неожиданно обнаружил, что хотя смотреть вниз ему было ужасно противно, еще противнее было глядеть наверх, на стальные канаты, еще как-то скреплявшие верхние тросы с настилом. Кое-где сквозь толстенный слой ржавчины, покрывающий тросы, проступали пучки металлических нитей — как будто куски стальной ваты. Его дядя Рег, маляр по профессии, который в свое время красил и мост Вашингтона, и мост Триборо, как-то ему разъяснил, что несущие тросы и скрепляющие канаты «сплетены» из тысяч стальных нитей. Здесь, на этом дурацком мосту, эта «плетенка» уже рвалась. Вертикальные тросы начали расплетаться — в буквальном смысле, — и отдельные нити лопались от перегрузок одна за другой.
«Если уж он не свалился до этого, то с чего бы ему „навернуться“ теперь? Ты считаешь, он должен обрушится в реку потому только, что ты сейчас по нему шагаешь? Не льсти себе».
Эти мысли, однако, не принесли желанного облегчения. Нельзя, конечно, знать наверняка, но Эдди был почему-то уверен, что за последние несколько десятилетий они были первыми, кто решился перейти на ту сторону по мосту. К тому же, когда-то он должен обрушиться, мост, и, судя по жалкому его виду, это случится уже в обозримом будущем. Может быть, их совокупный вес и станет той самой соломинкой, что сломала верблюду хребет.