Беспокойные мертвецы

Брайан Дуглас

Конан махнул ему рукой, чтобы замолчал, и обрызгал жиром бархатные одежды собеседника.

— Понятно, понятно, — произнес король. — Можете не продолжать. Что вам угодно от меня?

Заговорил третий посетитель — совсем молодой человек, бледный, востроносый, с темными кругами под глазами.

— Мы все полагаем, что мертвецы оживают, потому что некто осквернил их своим черным колдовством.

— Согласен, — сказал король.

— Ваше величество повелел арестовать некую ведьму Корацезию, — продолжал востроносый. — Она совершенно справедливо содержится под стражей. Наши мертвые требуют возмездия. И возмездие возможно лишь одно: виновница их

гибели должна быть уничтожена!

— Так вы признаете, что обращались к колдуну с просьбой извести ваших богатых родственников? — язвительно спросил король.

Востроносый отшатнулся, а остальные за его спиной принялись возмущенно перешептываться.

— Ваше величество не понял, — вмешался тот, что в черном бархате. — Мы вовсе не виновны в этом преступлении. Но ожившие мертвецы угрожают всему городу. И в их появлении мы обвиняем Корацезию. Мы требуем ее смерти!

— А, — сказал король и принялся ковырять в зубах. — Теперь понятно. Ступайте, господа! Я приму все меры к тому, чтобы ожившие мертвецы снова стали спокойными мертвецами и заснули вечным сном в глубоких могилах.

И властным жестом он показал, что аудиенция окончена.

* * *

Некий человек по имени Гавий не стал тратить времени и ходить к королю с прошениями. Едва прослышав о том, что случилось в столице этой ночью, он мгновенно сделал определенные выводы и принял решение. Он собрал в мешок некоторое количество золотых монет и драгоценных камней, в другой уложил припасы, позвал слугу и велел подготовить двух лошадей и вьючного мула.

— Мы уезжаем из Тарантии, — объявил Гавий. — Ты будешь меня сопровождать.

— Могу я спросить господина, куда мы направляемся? — осторожно осведомился слуга. Он кое-что знал о своем хозяине и имел определенные подозрения на его счет.

— Пока что переправимся за реку Хорот, — нервно ответил Гавий. — Кто знает, может быть, они не могут преодолевать водные преграды…

— Кто «они»? — спросил слуга и тут же схлопотал пощечину.

— Не твое дело! Я же сказал — подготовь двух лошадей и мула. Навьючь на мула вот эти мешки. Встречаемся во дворе. Думаю, за неделю добраться до Танасула. — Последнюю фразу он пробормотал под нос, явно разговаривая сам с собой. Слуга плюнул и, потирая щеку, на которой отпечаталась красная хозяйская пятерня, отправился в конюшню.

Вскоре они уже мчались, сломя голову, к переправе через реку чуть севернее столицы. Слуга был почти уверен, что дело именно в том странном ночном происшествии. Служанки на базаре (которые всегда и все знают в самых подробных деталях) говорят — мертвецы убивают тех, кто извел их порчей. А старший сводный брат господина Гавия скончался не так давно — и от очень странной болезни. Самым странным в этой хвори была ее внезапность. Старший Гавий был здоров, как бык, и вдруг начал чахнуть на глазах. Он увядал и таял, как девица, которая томится по возлюбленном. И в конце концов умер. Вот так история! И тотчас объявился Гавий-младший и заявил о наследстве.

Прошлое — такая неприятная штука! Особенно если оно подозрительное. И особенно — если оно упорно не желает оставаться в прошлом и все время лезет в настоящее, вмешиваясь в ход событий.

Утро не предвещало никаких бед. Солнце вот-вот показалось из-за горизонта. На траве искрилась роса, река медленно несла свои воды на свидание к притокам — Тайбору и Красной, чтобы потом, объединившись, влиться в бескрайнее море возле Мессантии. То и дело по водной глади расходились круги — там плескала рыба.

Переправа была уже видна вдали — паром, устроенный здесь в незапамятные времена. Паромщик, конечно, еще спит — в такое время суток желающих переправиться за реку найдется немного. Но ничего, его разбудят. А золотая монета подбодрит его и заставит хорошенько потрудиться. Так размышлял Гавий, вглядываясь вперед. Слуга угрюмо тащился за ним. Если ожившие мертвецы не успокоятся, пока не прикончат всех, кто свел их в могилу, то ему, Деку, который много лет служит семейству Гавиев, лучше бы держаться подальше от молодого наследника. Как бы не оказалось, что служанки на рынке вышли кругом правы. Эти болтушки — они ведь не только болтать умеют, но и слушать. Ох, много всякого разного доходит до их ушей!

Дек поскреб затылок, размышляя о происходящем. Конечно, лучше всего было бы сейчас дать деру. По у хозяина лошадь лучше — догонит, и тогда… не стоит даже задумываться над тем, что «тогда». Рука у молодого Гавия тяжелая. И Дек опять потер щеку.

Перевозчик, как ни странно, не спал. Сидел себе на берегу и как будто поджидал пассажиров. Это насторожило Дека, но обрадовало Гавия.

— Смотри! — он подтолкнул слугу в бок. — Кажется, мы оторвались от погони. Если тот, о ком я думаю, и преследует нас, мы будем на противоположном берегу реки прежде, чем он доберется до переправы. Очень хорошо! А я обрублю канат, и паром выйдет из строя до вечера… К вечеру мы будем далеко отсюда.

Дек угрюмо поглядел на хозяина, но промолчал. Ему не хотелось поддерживать разговор.

Тем временем паромщик медленно поднялся и не спеша заковылял навстречу Гавию и его слуге. Он шел вразвалку, как будто ему трудно было волочить по земле ноги. Эта походка заставила Дека насторожиться. Что-то показалось ему подозрительным. Он не мог сказать — что именно. Просто… нехорошо как-то.

Не могли высказать своего мнения и бессловесные твари — лошади и мул, но их поведение говорило само за себя, таким выразительным оно было. Мул, всегда такой смирный и покладистый, вдруг бешено раздул ноздри, заржал и поднялся на дыбы, а потом повернулся и что есть духу галопом припустил прочь от переправы. Не лучше вели себя и верховые лошади. Как ни пытались управлять ими всадники, они бесились, брыкались и в конце концов сбросили на землю седоков, после чего побежали вслед за мулом.

Гавий, сидя на земле и потирая ушибленную спину, глядел, как удирают его животные. Вместе с мулом от него стремительно удалялись немалые сокровища и припасы, столь необходимые в дороге. Однако страх смерти пересилил алчность. Мертвому богатства не нужны, это всякий знает. Ко гробу, как говорится, не приделаешь карман. И Гавий с трудом поднялся на ноги. Теперь и он ковылял не хуже перевозчика. А тот был уже довольно близко.

Дек поскорее отполз в кусты. Самое время бежать! Хозяин слишком занят своей ушибленной персоной — сейчас он вовсе позабыл о слуге. Но скоро Гавий вспомнит о нем. Вспомнит — да будет поздно! Нет уж. Старый Дек не такой болван, каким кажется. Всю жизнь он проработал у Гавиев, изучил их вдоль и поперек. Одни Гавии ему нравились, другие — вовсе не правились, а этот, последний, — и дурак, и подлец, ничтожная дрянь, одним словом. Старый Дек потихоньку покинет его и вернется в Тарантию, в обжитой дом в центре столицы. И будет жить там, сторожить дом и хозяйское имущество, пока не объявится какой-нибудь дальний родственник.