Беспокойный
Шрифт:
С мостика в трюм вел отвесный трап. Референту ничего не стоило лихо съехать по нему, не касаясь ступенек ногами, как это делают опытные матросы, но внизу находились посторонние, и он, без усилий войдя в привычный образ очкастой кабинетной моли, осторожно и неуклюже пополз со ступеньки на ступеньку, всякий раз мучительно долго нащупывая опору носком ноги.
Трап вел прямиком в командный пост. Здесь, к некоторому удивлению референта, было даже чуточку более многолюдно, чем он ожидал. Помимо команды и его превосходительства, тут находилась некая коренастая, среднего возраста и мужского пола личность в серой робе испытуемого.
Референт прищурил глаза, вглядываясь в широкое, обманчиво простодушное лицо, которое сейчас выглядело отнюдь не простодушным, а жестоким и сосредоточенным на цели, которой его обладатель намеревался достичь любой ценой. Память, по своей обширности и быстродействию не уступавшая оборонному суперкомпьютеру, с умопомрачительной скоростью перебрала и рассортировала файлы и вывела на экран сознания нужный: Шульгин Андрей Константинович, майор военно-морской разведки, в отставке, до последнего времени – вербовщик испытуемых по проекту «Лагуна». А ныне, судя по наряду, испытуемый…
Куцый ствол «эмпэшки» смотрел в живот его превосходительству, и референт воздержался от опрометчивых поступков.
– Повторяю для вновь прибывших, – напряженным голосом, явно не впервые, произнес экс-вербовщик. – Мне от вас ничего не надо, кроме одного: вывезите меня отсюда к едрене-фене и забудьте, что я есть на белом свете. Вам же это ничего не стоит, верно? Так же как и мне ничего не стоит нажать на эту хрень и покрошить вас всех в капусту…
– А лодку кто поведет? – угрюмо, тоже явно не в первый раз, спросил командир «Трески».
– Да разберусь как-нибудь, – пообещал Шульгин. – Управление-то, как я погляжу, ненамного сложнее, чем в «Жигулях». Главное – с места тронуться, а рулить этой игрушкой и ребенок сможет. Ну?!
…Глубоко под водой морские ворота открылись уже на целых полтора метра. Бесформенный сверток, укрепленный между зубцами главной ведущей шестерни, неуклонно продвигался к уготованному ему яркому финалу, от которого его теперь отделял всего один зубец. Шестерня снова повернулась, мохнатые от ржавчины и пушистого ила стальные зубцы сомкнулись, сдавив сверток и приведя в действие немудреный нажимной детонатор. В полумраке подводного грота сверкнула короткая вспышка; от главной шестерни откололся большой треугольный кусок и, взметнув облако невесомой мути, беззвучно лег на дно. Циклопический, рассчитанный на то, чтобы ржаветь веками и оставаться работоспособным, механизм заклинился с душераздирающим скрежетом, слышным даже под водой. Многотонная плита ворот остановилась, дрогнула, будто в нерешительности, и застопорилась окончательно.
Рожденная взрывом ударная волна качнула ближайшую от ворот мину, еще не успевшую лечь на дно, и покатилась дальше, раскачивая подводное поле смертоносных стальных репейников. В течение нескольких долгих секунд ничего не происходило: мины просто раскачивались на тросах, продолжая медленно опускаться на дно. Потом две из них столкнулись, и это послужило сигналом к началу маленького подводного Армагеддона. Мины рвались поочередно и целыми пачками; в масштабах планеты это событие и впрямь выглядело незначительным, но для
Робко улыбающийся референт генерал-полковника Шебаршина уже закрыл люк и с натугой вращал прижимной винт запорного механизма, когда первая ударная волна докатилась до причального бассейна. «Треску» мягко приподняло и со страшным грохотом швырнуло на бетонную стенку. Референт потерял опору и повис на вытянутых руках, из последних сил цепляясь за стальной штурвал замка. Субмарину швыряло и било о бетонные берега, заставляя находившихся внутри людей чувствовать себя горошинами в погремушке, попавшей в руки чрезвычайно энергичного младенца.
Казалось, эта пытка длилась целую вечность. Но все когда-нибудь кончается, и в положенный срок улеглась и эта буря в стакане воды. «Треска» в последний раз с глухим лязгом несильно ударилась о бетон причальной стенки и закачалась на беспорядочных, постепенно затухающих волнах.
Очкастый референт нащупал ногами в модельных туфлях ступеньку трапа, стиснув зубы, довернул прижимной винт и наконец разжал ноющие, онемевшие от нечеловеческого напряжения пальцы. Запястья и плечи ломило так, словно он побывал на дыбе, от застегнутого пиджака оторвалась верхняя пуговица, но в остальном он был цел и невредим.
Внизу, на палубном настиле командного отсека, слабо копошились избитые, полуживые люди. Матрос Агейкин был мертв – его ударило виском об угол приборной консоли, и теперь он полусидел у стены, устремив в пространство невидящий взгляд подернутых смертной поволокой глаз. Командир лодки, стиснув от боли зубы и закрыв глаза, баюкал вывихнутое плечо; моторист лежал на спине, растопырив конечности, и слабо шевелился, пытаясь встать, точь-в-точь как перевернутый вверх тормашками жук. Генерал Шебаршин сидел на полу и с хмурым видом промокал сложенным платочком сочившуюся из рассеченной брови кровь. Потом он перевернул платок и чистой стороной попытался стереть кровавые брызги с лацкана своей кремовой курточки. Эта попытка окончательно успокоила референта по поводу состояния здоровья его превосходительства.
Экс-вербовщик Шульгин поднялся на четвереньки и, протянув руку, взялся за рукоятку лежащего в полуметре от него МП. Референт оттолкнулся от ступеньки, мягко и точно приземлился на свободный от людских тел пятачок палубы, передвинул автомат со спины на живот и почти в упор дал короткую очередь. Шульгин молча ткнулся лицом в пол, перекатился на бок и замер. Командир лодки открыл и снова закрыл глаза, моторист перестал копошиться и испуганно затих, а Шебаршин брезгливо поморщился.
– Надо уходить, – опустив дымящийся автомат, повторил референт. – Команда, по местам.
Откуда-то доносился негромкий плеск воды.
– Течь, командир, – озабоченно сообщил со своего места моторист.
– Плевать, – щелкая переключателями, сквозь зубы отозвался капитан-лейтенант. – Всплывем, врубим помпу и пойдем поверху. Только бы выбраться из этой крысиной норы, а там – хоть потоп… Набрать балласт! Погружение.
Вдоль бортов забурлил, вспенивая воду, вытесняемый из балластных цистерн воздух. «Треска» клюнула носом, выровнялась и начала погружаться. Вскоре она исчезла из вида; под водой вспыхнули курсовые прожекторы, сигнализируя о том, что субмарина специального назначения «Треска» отправилась в свой последний короткий рейс.