Бесполезное путешествие

Эксбрайя Шарль

— Мсье Виже дома?

— Вы по какому делу?

— По личному.

Она подозрительно посмотрела на меня.

— Мой муж сейчас дает урок.

— Я подожду…

— В таком случае…

Она наконец решилась впустить меня и, проведя через коридор с выцветшими обоями, толкнула дверь с облупившейся краской, прошептав:

— Садитесь, пожалуйста.

Зловещего вида комната больше всего напоминала аквариум, так мало в ней было света. Чудовищные цветы в горшках были похожи на щупальца.

— Вы уже встречались с Хюбером, мсье? — спросила мадам

Виже.

— Нет, мадам.

Самое неприятное заключалось в том, что разговор сопровождался гаммами, которые ничуть не приглушали закрытые двери.

— Будет ли нескромным спросить у вас, что вы хотели?

— Вы читали сегодняшнюю газету?

Похоже, мой вопрос сбил ее с толку.

— Просматривала.

— Может быть, вы обратили внимание на рубрику «Происшествия», героиней которой стала жительница вашего города?

— Вы говорите о бедняжке Сесиль?

— Да.

— Вы ее родственник?

— Нет.

— Тогда почему?..

— Мне поручили найти ее. Когда я начал поиски, то и не подозревал, что она умерла. Это ужасно…

— Да, ужасно… Такая молодая… Вся жизнь впереди, но все-таки… если судьба уготовила ей существование, подобное моему, я не жалею, что она избежала его, пусть даже таким ужасным образом.

— Вы очень желчны, мадам.

— Нет, просто я потеряла надежду. Чего вы ждете от Хюбера, мсье?

— Ничего конкретного, мадам, я просто думал, что с помощью музыки мсье Виже, возможно, лучше, чем все остальные, смог увидеть настоящее лицо девушки.

В этот момент в гостиную вошли две дылды лет пятнадцати и, увидев меня, замерли как вкопанные, не зная, что делать. Мадам Виже радостно закудахтала:

— Мои дочери. Антуанетта и Ида.

Они неловко поклонились. Тощие, плохо одетые, с огромными зубами, болезненного вида. Желая казаться любезным, я спросил:

— Эти очаровательные девочки так же музыкальны, как их родители?

Мадам Виже снова вздохнула.

— Нет… Бедняжки не особенно талантливы, но, благодарение Богу, у них есть другие достоинства!

— Я в этом не сомневался!

Меня поблагодарили кивком головы. В это мгновение мы вдруг осознали, что в квартире воцарилась тишина. Мсье Виже закончил урок. Мадам Виже встала. Я хотел было последовать за ней.

— Нет, нет, прошу вас, не беспокойтесь, я пришлю мужа к вам. Кажется, сегодня у него больше нет учеников.

Она вышла вместе с дочками, и я надолго остался один. Из коридора доносился невнятный шепот. Бесспорно, мадам Виже рассказывала мужу о причине моего прихода. Наконец вошел Хюбер Виже. Я с трудом верил своим глазам. Пятидесятилетний мужчина, казалось, сошел со страничек старых семенных альбомов в бархатных переплетах: такими обычно изображали музыкантов до первой мировой войны. На нем была просторная рубаха типа гимнастерки с черным бантом вместо галстука. И лицо у него было, как у музыканта с картинки. Густые, романтично вьющиеся волосы, гладко выбритое лицо, нежный взгляд, взгляд побежденного.

— Здравствуйте, мсье… Жена только что сказала мне… Вы по поводу этой бедняжки…

Голос

его дрогнул.

— Кто бы мог подумать… в таком возрасте… Это ужасно!

— Да, ужасно. Вы хорошо ее знали?

— Думаю, да. Она была воплощением юношеской чувствительности, ее мечты, надежды, иллюзии… Сесиль не сознавала, насколько уродлив мир… Не верила в человеческую жестокость…

— Но ее конец…

— Без сомнений, она вдруг поняла всю правду жизни и не смогла пережить этого откровения.

— Значит, вы не думаете, что она была меркантильна?

— Она была само благородство, сама доверчивость, сама увлеченность!

— У нее были тайны от вас?

— Не думаю.

— Значит, вам известно, что у нее был любовник?

Он буквально подпрыгнул на стуле.

— Любовник? У Сесиль? Это безумие!

Внутренне я восхищался наивностью этого славного человека, воображавшего, что знает о своей ученице все.

— Мне дали это понять.

— Люди воистину неблагодарны.

Бедный учитель музыки. Я надеялся, что ему удастся сохранить иллюзии относительно Сесиль, но боялся, что завтрашняя газета нанесет ему чудовищный удар…

Мне нужно было немного пройтись, чтобы привести мысли в порядок. Выйдя от Виже, я пошел в сторону района Мулен. Мне еще раз пришлось признать свое поражение. Из всех встреченных мной мужчин самым симпатичным оказался Хюбер Виже, он выглядел самым искренним, самым незаинтересованным. Его нежность к покойной не была похожа на отношение к ней остальных.

В половине первого я был на улице Пре и, проходя мимо «Кафе Америкен», решил пропустить стаканчик, сочтя, что вполне заслужил его. Подойдя к бару, я обернулся и посмотрел в зал. Каково же было мое изумление, когда я увидел, что за одним столиком сидели Гастон де Ланкранк, Жорж Бенак, Франсуа Лалоб и… Хюбер Виже. Раскрыв рот, я смотрел на этих мужчин, которые — я теперь понимал это — в той или иной степени обманули меня. Они собрались не случайно и, должно быть, говорили о смерти Сесиль. Мало-помалу я успокоился и благословил случай, подтолкнувший меня зайти в это кафе. Пришлось бы покинуть Сен-Клод, так и не узнав о странном сообщничестве мужчин, в течение двух последних лет любивших или делавших вид, что любят Сесиль Луазен. Если бы Сесиль умерла естественной смертью, она бы принадлежала им всем и каждому из них. Но ее убили, и я был уверен, что убийца — среди этих четверых. Мне хотелось угадать, кто он.

Взяв свой стакан, я направился к ним. Они обратили на меня внимание только тогда, когда я оказался у самого столика. Бенак и Виже сидели ко мне лицом. Увидев меня, они опустили глаза.

— Вы снова пришли действовать нам на нервы? — проворчал Лалоб.

— Может быть, предпочитаете собраться в полиции?

— А зачем нам идти в полицию?

— Ну, например, чтобы поговорить о смерти Сесиль Луазен.

Лалоб украдкой взглянул на других и замолчал. Я взял стул и просунул его между Лалобом и Бенаком, которые, ворча, подвинулись.