Беспощадные клятвы

Джеймс М. Р.

Он опасен. Опаснее, чем Николай, потому что у меня сложилось впечатление, что у этого человека нет таких обязанностей, как у Николая. Он не является наследником чего-либо, я полагаю. Он из тех людей, с которыми у меня могло бы что-то быть, если бы… Но я слишком хорошо помню, что случилось в последний раз, когда у меня была такая надежда. В последний раз, когда я думала, что для меня возможно что-то настоящее.

Я должна придерживаться того отказа, который я ему дала. Но сумма денег, которую он предлагает… Этого было бы достаточно, чтобы я могла уволиться по окончанию работы, если бы захотела. Я могла бы покинуть "Пепельную розу" и начать другую жизнь, в другом месте. Я могла бы делать все, что захочу.

Конечно, я смогу выдержать несколько недель, даже месяцев, если до этого дойдет, пока Финн будет ходить за мной по пятам, пока я буду выполнять работу, ради которой я и так прихожу сюда почти всю неделю? Он будет со мной в профессиональном качестве, работая на "Королей", а не так, как сейчас… Конечно, одного его присутствия будет недостаточно, чтобы все переросло в то, чего не должно быть. Я не настолько восприимчива, даже к такому мужчине, как он.

Тем более что он, похоже, не очень-то и хочет того, что я предпочитаю предлагать.

— Позволь мне подумать об этом, — говорю я наконец. — Я немногого прошу, даже за такую цену. Матвей — нехороший человек. Но я не думаю, что ты попросил бы меня об этом, если бы считал его таковым.

— Это правда, — признает Финн. — Думаю, мы все знаем, что это не так. Но я могу обеспечить твою безопасность, Аша. Я уверен в этом. И ты будешь хорошо вознаграждена.

— Что еще ты можешь для меня сделать? — Слова вырываются раньше, чем я действительно хотела их произнести: это и защита, и желание увести разговор от Матвея, и решение, которое я не готова принять. — Ты здесь всего меньше часа. Неужели ты снова собираешься сократить время, за которое заплатил?

Я снова позволила этому хриплому тону просочиться в мой голос, оттолкнувшись от стены и покачиваясь в его сторону, желая снова контролировать ситуацию. Я хочу контролировать его, его желания и свои собственные. Он заставляет меня чувствовать себя так, будто контроль ускользает из моих пальцев, и тот факт, что меня это больше чем немного заводит, когда он заставляет меня чувствовать себя так, просто ужасает.

Финн замирает и смотрит на меня сверху вниз, когда я останавливаюсь прямо перед ним. Я протягиваю руку, чтобы снова зацепить ногтем пуговицу его рубашки и провести кончиком пальца по его груди, мягкие медные волосы задевают мою кожу. Это вызывает во мне дрожь, которая не имеет ничего общего с моей работой, а все связано с ним.

Опасно.

Медленная ухмылка дергается в уголках его губ, а голубые глаза смотрят на меня, и я вижу, что он это знает. Черт. Он знает, что завладел мной, что я хочу его, что все это не просто игра, в которую я играю, потому что мне за это платят. И в нем есть что-то, что любит эти игры во власть так же, как и я, а также что-то, что хочет быть тем, кто победит.

Я уже могу сказать, что никто из нас не собирается легко сдаваться.

— Тогда позволь мне быть главным. — Его рука накрывает мою, теплую и широкую, и слегка сжимает, когда он подходит чуть ближе. — Забудь о том, что я сказал девушке сегодня вечером. Ты сама сказала, что я не знал, о чем просить. Что ж, теперь знаю. Позволь мне сделать то, что я хочу сделать с тобой сегодня, Аша. Не привязывай меня к кровати, не указывай, что мне делать. Сегодня я здесь главный.

На одно короткое мгновение, наполненное густым, сладким напряжением, которое витает в воздухе между нами, я обдумываю это. Я думаю о возможностях, о том, чтобы отдать весь контроль ему, позволить ему отдавать мне команды, а не наоборот. Его руки на моем теле, его рот, если я буду достаточно хороша, острое жало трости или флоггера на моей плоти, муки от того, что меня сковывают. Его член в моем рту, внутри меня, заполняющий меня, дающий мне все, чего я жаждала с того момента, как увидела его со сцены.

Он видит, что я думаю об этом. В его голубом океанском взгляде есть жар, потребность, которая отвечает моей. И я знаю, с глубокой и пугающей уверенностью, что если я уступлю ему, то стану его. И это будет не на одну ночь. Я захочу большего. Мы оба захотим… Я погружусь в нечто, что гарантированно разобьет мне сердце, когда все закончится.

Контроль в спальне, это больше, чем просто секс. Это контроль над моим телом, моим сердцем и всей моей жизнью, которую я устроила таким образом, чтобы никогда больше не дать мужчине такую власть над собой. Даже когда я беру клиентов, которые хотят, чтобы я подчинялась, я выбираю тех, кто не будет для меня искушением. Кто никогда не сможет заставить меня чувствовать то, что Финн заставляет меня чувствовать прямо сейчас.

Медленно он отпускает мою руку, а его рука перемещается вверх и забирается в мои волосы. Почти нежно он наматывает шелковистые пряди на свои пальцы, ровно настолько, чтобы я почувствовала напряжение на затылке. Сладкий, горячий, восхитительный вкус того, что он сделает, если я скажу да.

Меня пробирает дрожь, и я качаю головой.

— Нет, — тихо шепчу я. — Здесь есть правила, ты же знаешь. Ты заплатил за домину. Так что если ты хочешь этого, Финн, то мы можем начать. Если нет, мы можем стоять здесь и разговаривать, или ты можешь пойти домой. Это твой выбор.

Его рука на мгновение задерживается на моих волосах, и я чувствую, как он напряжен, вижу его челюсть, как он борется с вожделением, пульсирующим в каждом дюйме его тела. Если я скажу да, что он сделает? Мое тело пульсирует от желания при виде образов, проносящихся в моей голове, при мысли о грубых руках и требовательных губах, о том, чего я никогда не жаждала, но вдруг захотела больше, чем дышать, и все потому, что это он спрашивает.

Именно поэтому я должна сказать ему нет.

Я отступаю назад, отстраняясь от его прикосновений, и он отпускает меня. Его рука возвращается на бок, и все, что это делает, заставляет меня хотеть его еще больше, потому что Финн был бы хорошим доминантом. Он достаточно уважает меня, чтобы остановиться, чтобы услышать мое нет, хотя я вижу, как потребность дрожит в каждом его дюйме. Мой взгляд скользит вниз, и я не знаю, видела ли я когда-нибудь такого твердого мужчину. Его член, это железный гребень, напрягающий ткань. Я точно знаю, как он застонет и откликнется на мое прикосновение, если я потянусь к нему сейчас, к разрядке, в которой он так отчаянно нуждается.