Беспощадный. Не русские идут
Шрифт:
– Понял, буду ждать.
Выключив телефон, Данилин поднялся на обрыв, постоял рядом с низкорослой сосной, глядя на островок посреди бухточки с кратером «антиопухоли», и направился к лагерю.
Все ещё спали, так как было раннее утро – начало седьмого, хотя солнце по-прежнему висело над горизонтом, как прибитое гвоздями, поддерживая длинный – на всё здешнее лето – полярный день.
Зажёг костёр, подбрасывая сосновые чурбачки, повесил над огнём котелок с водой.
Проснулись геологи, начали обычные утренние процедуры.
Начальник экспедиции со смешной фамилией Веллер-Махно, каждое утро купался в заливе, и это было удивительно, так как температура воды не поднималась выше десяти градусов.
Последним встал Мирослав Кожухин, к которому у Данилина сложилось двойственное отношение. С одной стороны, парень был увлекающейся натурой, способной терпеть всякие лишения и самозабвенно трудиться над решением научных проблем. С другой – он мог позволить себе не выполнить обещание, забыть про обязанности, а то и вовсе поддаться лени, чего Данилин терпеть не мог в принципе.
Было видно, что лётчица Наталья нравится геофизику, но при этом Кожухин не прилагал никаких усилий для сближения, а иногда и шутил так неудачно, что девушка лишь молча уходила к вертолёту. Правда, судя по всему, она умела прощать, поскольку потом сама же заговаривала с Мирославом и летала с ним к «антиопухоли».
Данилину она нравилась: симпатичная, сильная (в прошлом – бывшая гимнастка), уверенная в себе, – но главное, что Наталья принадлежала к касте обережников РуНО, то есть работала на структуры ВВС и была послана сюда сибирским волхвом Трояном для той же цели – оценки Опухоли и поиска Ключа. С её сообщения о находке Ключа-Соринки и началась эпопея Данилина: возвращение из Сомали, беседа с Белогором и полёт на Чукотку на энлоиде.
Высадили его вовремя, как раз в момент визита милицейского участкового наряда, имевшего задание от неизвестного пока эмиссара Тивела проверить Опухоль на предмет наличия внутри него Ключа. После чего Данилин и применил приём «чаромутия», заставив поверить милиционеров, что Опухоль пуста. Но, очевидно, их доклад не показался эмиссару убедительным, раз Белогор заговорил о возможности новых проверок.
– Снова вы раньше всех, – не то похвалил, не то упрекнул Андрея геолог Сергей Степанович, которого все за глаза звали Дядькой.
– Организм такой, – развёл руками Данилин. – Больше шести-семи часов горизонтального положения не выдерживает.
Вообще геологи ему пришлись по душе, спокойные, несуетливые, обстоятельные, абсолютно непьющие, умеющие поддержать разговор и пошутить. Поэтому Данилин сдружился с ними быстро.
Вечером тринадцатого и утром четырнадцатого июля он сначала полетал над «антиопухолью» на вертолёте, а потом вместе с Кожухиным сплавал к островку и уже вблизи внимательно рассмотрел, что осталось от гигантского водяного пузыря.
Вид кратера не обрадовал. Было ясно, что вода в нём держится только благодаря силе поверхностного натяжения, и стоит ей ослабеть, вода уйдёт. А вместе с ней ухнет в неизведанные глубины земли и Ключ, после чего найти его будет архисложно, если вообще возможно. Надо было срочно предпринимать какие-то меры для выковыривания Соринки из-под воды.
Поначалу Данилин хотел даже ещё раз позвонить князю и попросить помощи. Потом разозлился. Ему предложили решить эту проблему самому, и её надо было решить во что бы то ни стало, хотя бы для того, чтобы просто уважать себя. Чтобы шутка воеводы Степаныча: голова не роскошь, а средство питания, – не стала истиной. И ещё Андрей твёрдо был убеждён, что человек является либо частью проблемы, либо частью её решения. Применительно к ситуации, он, Андрей Брониславович Данилин, должен был сыграть роль алгоритма решения проблемы. За тем его сюда и послали.
Геологи улетели.
Эскимосы ушли в тундру на охоту.
Кожухин, несколько приунывший в последнее время, отплыл на каяке эскимосов к «антиопухоли».
Данилин остался в лагере.
Все обстоятельства и физические характеристики явления Опухоли он помнил, и лишний раз любоваться водяным кратером не имело смысла.
В течение часа он изучил местность вокруг лагеря, автоматически отметил два удобных скрытых подхода к палаткам, которые следовало бы стеречь, будь с ним обученная команда. Подумав, соорудил в этих узких ложбинках нечто вроде ловушек из камней: стоило задеть один камень – обрушивалась вся хитрая стенка.
Полюбовавшись на результат своей работы, он остался доволен.
Во-первых, лазутчики, вознамерься они подкрасться к лагерю геологов ночью, неминуемо застрянут на какое-то время. Во-вторых, нашумят и дадут ему время подготовиться к «тёплой» встрече.
Хотя тут же пришла мысль, что лучше бы этого не произошло. Хотелось достать Ключ и убраться из этих мест до того момента, когда появятся посланцы Тивела.
Данилин покидал пару камешков одной рукой, как это делают фокусники. Один камешек рассыпался в песок.
Он выбросил камни, потом задумчиво потёр переносицу пальцем.
Подобрал другой камешек, сдавил, вспыхнул, переходя на экстраэнергетику, и раздавил камешек. Внимательно оглядел потеплевшие кусочки.
Мысль, робко постучавшая в голову, была правильной. Теперь её надо было «провентилировать» и потренироваться в реализации идеи, хотя вполне возможно, объект, то есть «антиопухоль», и не позволит эту идею осуществить.
Данилин нашёл скалистый выступ на склоне сопки, несколько раз примерился, медленно поднося к выступу сжатый кулак, потом вспыхнул и ударил вполсилы.
Откололся небольшой кусочек. Но пальцы выдержали. В состоянии темпа и экстравозбуждения человеческие органы могли выдерживать и не такие нагрузки.
Сосредоточился, вошёл в силу, ударил.
Ребро скалы пошло трещинами, часть его рухнула на землю.
Данилин пососал костяшки занывших пальцев, сказал с удовлетворением:
– И так будет с каждым!
Решение созрело. Теперь надо было обсудить детали эксперимента с Натальей и Мирославом. Без их помощи обойтись было нельзя.