Беспощадный. Не русские идут
Шрифт:
– Где вы находитесь?
– У… друга. А что?
– Понятно. А то мы звонили вам домой, но никто не ответил. Можете подъехать в управление?
– По какому поводу?
– Вы что-нибудь слышали о бое на ипподроме?
– Ничего. О каком бое речь?
Гарин хмыкнул.
– Странно. Там найдена ваша разбитая машина.
– Не может быть! Ее у меня угнали два дня назад.
– Вы писали заявление об угоне?
– Нет. Какой смысл? Если уж у министра МВД угнали «мерин» и не нашли, то что
– Как-то это все выглядит… впрочем, речь в данном случае не об этом. Мы хотели бы разъяснить ситуацию и снять с вас подозрения. Подъезжайте к нам к девяти часам. Могу прислать служебный транспорт.
– Не надо, я сам, но приеду не раньше десяти.
– Хорошо, ждем.
Сзади скрипнула дверь, выглянула Млада.
– Ты здесь?
Он быстро втолкнул ее в горницу, погрозил пальцем.
– Застудишься! А болеть нам ни к чему. Марш в постель!
Млада юркнула под одеяло, высунула нос.
– Тебе кто звонил?
– Один не очень симпатичный человек. Мне надо с тобой… – он не договорил: телефон зазвонил снова.
– Привет, учитель, – раздался в трубке чей-то глуховатый, но уверенный голос. – Ты все еще на фазенде?
– Кто говорит? – не узнал абонента Данилин.
Короткий смешок.
– Я не представился в тот раз. Гордей Буй-Тур.
– Да, понял.
– Буду краток, нет времени рассусоливать. Не нравится мне настроение моего начальства, брат, недовольно оно моим самовольством. Боюсь, к тебе пошлют еще кого-нибудь, половчее меня, так что будь начеку.
Андрей помолчал.
– Ясно, спасибо. Хотя я ни в чем не…
– Я тебе поверил, – перебил его собеседник, – не трать слов понапрасну. Сваливай куда-нибудь подальше из деревни, если ты еще там, да и вообще из Костромской губернии. Все, будь.
Связь прервалась.
Андрей запоздало сказал «спасибо», выключил телефон, посмотрел на Младу, не сводящую с него тревожных глаз.
– Кто звонил?
– Наш вчерашний знакомый, – задумчиво ответил он.
– Это тот, с кем ты?..
– Он самый. Хороший мужик оказался. Давай-ка собираться.
– Что ты хочешь делать?
– Поедем в Кострому. Мне надо доделать кое-какие дела, похоронить Анну Игнатьевну, кое с кем повидаться и позвонить друзьям.
– А потом?
– Потом мы поедем с тобой к моим родичам в Архангельск. Или в Улан-Удэ. Будем жить там. Если ты, конечно, не возражаешь.
– И ты никуда после не уедешь?
– Как же я тебя брошу?
– Тогда я согласна.
Он обнял женщину, они постояли так недолгое время, ощущая биение сердца друг друга, и начали собираться. Через час, когда окончательно развиднелось, машина с единственной пассажиркой уже двигалась по заснеженной дороге на запад. Домики деревни Суконниково, почти засыпанные снегом, остались позади. Снегопад кончился, сквозь рваные тучи на мгновение выглянуло солнце, и поля вокруг заискрились мириадами алмазных игл.
В Управление внутренних дел Данилин не поехал.
Ничего хорошего встреча с майором Гариным не сулила. Поскольку машина Андрея действительно осталась на ипподроме, оправдаться ему или объяснить свое присутствие во время бандитской «стрелки» было трудно. Наскоро придуманный «угон машины» гарантий безопасности не давал. Поэтому он заехал сначала домой, то есть к Анне Игнатьевне, собрал вещи, свои и Млады, позвонил в гимназию и сообщил директору, что увольняется по собственному желанию. Затем договорился о встрече с Володей Кабановым, давним приятелем. Оставаться на квартире Анны Игнатьевны было опасно. Едва ли Буй-Тур шутил насчет возможного появления в городе второй группы ликвидаторов, работающих на неведомую службу ППП. А уехать из Костромы сразу Данилин не мог, для этого надо было хотя бы попытаться договориться с родственниками, предупредить их о приезде.
Понимая, что микроавтобус, принадлежащий местному отделению МЧС, уже может быть объявлен в розыск, Андрей все же рискнул доехать на нем до центра города, то есть до площади Революции, где он договорился встретиться с Володей, и оставил машину у торговых рядов, чтобы уже не возвращаться к ней.
Володя подъехал на новенькой «Хёндэ Соната» серебристого цвета, напоминающей по форме не то «Мерседес», не то «Крайслер». Хотя, надо признаться, машина стоила того, чтобы относиться к ней с уважением: по параметрам она ни в чем не уступала знаменитым немецким маркам.
Володя Кабанов, плотный, круглоплечий, седой, темнолицый, был так похож на «лицо кавказской национальности» – хищным носом и щеточкой усов, что нередко жаловался на стражей правопорядка, останавливающих его машину для проверки документов. К «лицам кавказской национальности» он не имел никакого отношения и был человеком мягким, добрым и чрезвычайно обязательным. Познакомился с ним Андрей много лет назад – пригнал свою машину (тогда у него была «вазовская» «семерка») в мастерскую автосервиса, где в то время Володя работал мастером. С тех пор они дружили, хотя встречались нечасто.
– Привет, – потряс руку Андрею Кабанов, глянул на Младу. – Добрый день. И где с такими красивыми женщинами знакомятся?
– На улице, – усмехнулся Данилин.
– На улице таких не встретишь.
– Это моя жена, зовут Млада.
– Очень приятно. Володя.
Млада удивленно глянула на Андрея, подала руку его приятелю, и тот галантно поцеловал ее пальцы.
– Садитесь, в машине теплее. Сумки ваши? Кладите в багажник.
Они уместились в салоне «Сонаты».