Беспредел в благородном семействе
Шрифт:
– Мужа с собой привезла, – продолжал бухтеть дядя Петя. – Думаешь, Ваньке легко на ваше счастье глядеть?
– Пусть бы не глядел.
– Не слепой небось, глаза есть – видит.
– Значит, эту Аделаиду он из-за меня привез?
– Думай как хочешь. А я тебе уже все сказал. Если Ванька несчастен будет, а вместе с ним и все мы, то это по твоей вине.
– Почему по моей-то?
Инга была возмущена до предела. Но дяде Пете и дела не было до ее негодования. Он кротко взглянул на нее и произнес:
– Потому что, когда человек противится своей судьбе, он и себе
И дядя Петя, повернувшись, захромал прочь. Вся его удаляющаяся фигура выражала такую скорбь, что Инге даже не по себе сделалось. Но все же она сделала кое-какие выводы о том, что дядя Петя и раньше слышал про Аделаиду. И к тому же явно знал о ней что-то не очень хорошее, раз так неуважительно отзывался о женщине. Все это, вместе взятое, подбодрило Ингу, и обратно она вернулась уже куда более спокойно настроенная.
К тому же время подходило к полуночи, пора было открывать заветную бутылку шампанского, чтобы успеть разлить его по бокалам и выпить все до капли с последним ударом курантов.
– А давайте загадаем желания, – предложила Алена.
Все с энтузиазмом поддержали предложение хозяйки дома и, получив из ее рук заранее приготовленные крохотные бумажки и карандаши, с увлечением принялись царапать на них задуманное в новом году.
Инга думала недолго. Желание у нее сформировалось уже давно, теперь только и оставалось, что написать его на бумаге: «Хочу, чтобы мой муж проводил со мной все свое свободное время».
Инга с трудом уместила на выданном ей клочке эту длинную фразу и с любопытством огляделась по сторонам. Ага, вон у Василия Петровича в бумажке всего одно словосочетание, написанное такими крупными буквами, что даже издали видно, что он написал: «Бусинка – чемпион». Инга с трудом удержала улыбку: Вася, как всегда, в своем репертуаре. Думает только о том, чем бы еще прославить свое поместье.
Бусинкой звали скаковую кобылку, родившуюся в поместье два года назад и демонстрирующую уникальную резвость. Василий Петрович был уверен, что эта кобыла соберет не только все призы в нашей стране, но и покорит мировую конноспортивную арену. Но, видимо, на всякий случай он решил еще и подстраховаться, раз написал это желание на новогодней бумажке.
Взгляд Инги заскользил дальше. Кто и что тут желает? У Алены в бумажке написано что-то неразборчивое, явно, что ей необходимо в новом году очень много всего и разного. А Игорь? Что хочет он? Инга напрягла зрение, но так и не смогла увидеть, что же нацарапал на своей бумажке ее любимый. Инга потихоньку подобралась к нему поближе, но в это время президент как раз закончил свою речь и начали бить куранты.
– Скорее! Скорее поджигайте! – поторопила всех Алена. – Надо успеть выпить все до капли, пока бьют куранты.
И компания взрослых, умудренных житейским опытом, солидных людей начала торопливо, обжигаясь и хихикая, жечь бумажки и топить пепел в шампанском. Инга опрокинула в себя бокал одним махом, даже не поперхнувшись. Она сочла это отличным знаком: ее желание в новом году сбудется. Залесный тоже выглядел удовлетворенным. Вот только на Ингу он отчего-то
Алена и Василий Петрович поцеловались, Раиса чмокнула в щеку Павла, Алла обняла Юру. Ваня же облобызал Аделаиду с таким чувством и смаком, что она вышла из его объятий слегка помятой и ошарашенной. Поставив бокал на стол, Аделаида какое-то время стояла, удивленно глядя на Ваню, видимо, раньше он такого пыла ей не демонстрировал.
– С Новым годом! – поздравляли все друг друга. – С новым счастьем!
Отчего-то Инге внезапно стало весело. Видимо, такой эффект получился из-за выпитого ею шампанского. Но тут к ней подошел муж, обнял ее и прошептал, что любит ее больше всех на свете. Конечно, и он был не совсем трезв. Но все же Инге хотелось верить, что главную роль тут сыграло загаданное ею желание. Так пусть же оно сбудется!
Инга взглянула на опустевшие бокалы, стараясь угадать, где среди них ее собственный, сыгравший такую замечательную роль в столь стремительно потеплевшем отношении к ней Игоря. Внезапно внимание Инги привлекла к себе одна обгоревшая бумажка, прилипшая к стенке бокала. Кто-то не сумел сжечь до конца свое желание, и его кусочек прилип к стеклу таким образом, что можно было прочитать несколько букв. Любопытная Инга, разумеется, не могла пройти мимо такой возможности.
– …у, чтобы сдох…
Вот и все, что ей удалось прочитать. Ни начала, ни конца в этой записке не было. Но сам бокал принадлежал Аделаиде, так как был измазан ее ярко-алой помадой. Такого цвета помады не было ни у одной другой присутствующей на празднике женщины.
Инга покачала головой. Кто же должен сдохнуть, чтобы сделать счастливой Аделаиду? Первое слово, видимо, было «хочу», от него осталась лишь буква «у». И Аделаида явно хотела, чтобы кто-то сдох. Но кто? И что это за женщина такая, что в своих новогодних пожеланиях загадывает чью-то смерть? Инге даже стало как-то не по себе, и она пожалела, что вообще взяла бокал Аделаиды.
– Пойдемте пускать фейерверк! – воскликнула Алена громко. – Вася припас их великое множество. Хватит на все праздники!
– А ужин?
– Вернемся и еще посидим.
Но когда вся толпа двинулась к выходу, внезапно дверь открылась и на пороге появилась Лена. Ее волосы были заснежены. А руки и лицо покраснели, словно она только что вернулась с холода.
– Ой, Лена! А где же ты была?
Не произнося ни слова, Лена пошла к столу, налила рюмку водки и опрокинула ее в себя. Этого ей показалось мало, она налила еще и снова выпила. После этого подсела к столу и неожиданно заплакала.
– Лена! – подскочил к ней Василий Петрович. – Ты чего? Ты куда ходила-то?
– Толю… Толю я искала. Опять в деревню смоталась. И снова все без толку!
– Не нашла?
Лена молча покачала головой. Вид у нее был удрученный до крайности.
– Ленка, да ты не переживай, сейчас мы его все вместе живо найдем.
– Ох, нет! – простонала Лена. – Я его всюду искала. До самой деревни дошла, там покликала. Как дура битый час на морозе стояла и орала. Люди выходить стали, я у них спрашивала, не видели ли моего Толю. Нет, нету его нигде.