Беспредел в благородном семействе

Калинина Дарья Александровна

– Все получилось по-моему. Аделаида позвонила «жениху», и он сразу же заключил с ней договор. Аделаида сказала, что он так обрадовался!

Ваня покраснел еще больше и снова проворчал вполголоса:

– Вот чертовки!

А затем уже совсем тихо, так что никто, кроме Инги, и не услышал, горько прошептал:

– И я-то тоже хорош. Не женился столько лет, нечего было и затевать. Это мне урок на будущее. Даже в шутку не женись!

Инге внезапно стало и жалко его, и досадно на себя. Да и к Алле она теперь испытывала весьма сложные чувства, куда более сложные, чем

раньше. Да, Алла и Раиса угодили в капкан шантажиста, но ведь этот капкан они когда-то расставили себе сами. Если бы они не изменяли своим мужьям, то не было бы сегодня этой отвратительной и грязной истории. Истории, которая унесла жизни уже трех человек. И пусть один из этих троих был шантажистом, другая – наемным убийцей, а третья устранилась сама, легче от этого не становится.

Но Аллу подобные отвлеченные мысли не терзали, и она продолжала:

– Так Аделаиде и удалось стать «своею» в поместье.

Теперь дело было за малым. Сделать так, чтобы Толя и Аделаида встретились бы в уединенном месте, где Аделаида могла бы выполнить поступивший ей заказ.

Алле не составило особого труда помочь киллерше. Алле всего-то и надо было, что заманить Толика в сад в назначенное время. Алла справилась с этим делом легко и просто. Она специально задерживала последнюю выплату Толику, якобы потому, что перед Новым годом у нее много дел и что раз уж они все равно вместе окажутся в «Дубочках», то тут она передаст шантажисту очередной взнос.

– Когда Инга видела нас ссорящимися с Толиком, речь у нас как раз и зашла об этом. Толик хотел получить свои деньги как можно скорее. А я откладывала, обещая, что передам их ему вечером.

– В саду?

– Да.

– И Толик ничего не заподозрил?

– Он в чем-то был очень наивен. Он не заподозрил. Мы сначала договорились с ним на пять, но в пять было еще слишком светло, да еще я отговорилась тем, что не могу, делаю прическу. Толя не настырничал, он всегда готов был терпеть отсрочку. И тогда мы перенесли встречу на семь. Толя пошел к жене, а я позвонила Аделаиде и сказала, когда ей необходимо быть в саду усадьбы.

Правильно. И пришедшую туда Аделаиду видели прячущиеся за деревьями Яна и Валентин.

– Значит, ты продолжила делать прическу, а Толик в это время уже отправился навстречу своей смерти?

Бедный Толик! Инга так и видела, как он бредет по садовой дорожке, вокруг темно, лишь сверху с неба сыплет легкий снежок. И Толик бредет по свежему снегу, твердо уверенный, что там, в саду, его ждут Алла с Раисой и за пазухой у каждой из них припрятан конвертик с новогодним поздравлением лично для него.

Наверное, настроение у него было просто прекрасное, Толик замечтался о том, как потратит эти деньги. И поэтому не сумел вовремя сориентироваться, когда Аделаида подкралась сзади и накинула ему на шею удавку.

Тут Ингу внезапно осенило:

– Но как же тогда Раиса оказалась в это же время в саду?! Или она не знала, что ей надо зарабатывать себе на семь часов алиби?

– Сами спросите у этой идиотки, как ее так угораздило!

Раиса смутилась и пробасила:

– Нервы у меня совсем расшатались в последнее время. Шутка ли –

живого человека порешить. Хоть и чужими руками, а все же! Напрасно я твердила себе, что сам по себе он был гниль, что он и шантажист, и трутень, но все-таки не просто взять и лишить человека жизни. Лично я сама нипочем бы на это не согласилась. Это Алла меня уговорила.

– Ты сама каждый день ныла: «Как нам от шантажиста избавиться?»

– Я не то имела в виду.

– И когда я кандидатуру Аделаиды предложила, ты ничего не возразила!

– Вины я своей и не отрицаю, – твердила Раиса. – Просто пытаюсь объяснить, в каком стрессе жила последнее время. Парикмахерша эта еще свою лепту внесла, жирной меня обозвала. Вот я и разревелась и в сад дернула. Совсем из головы вон, что там в это время Аделаида должна была с Толиком разбираться.

– Выходит, когда ты услышала крик, ты уже знала, что это кричит Толик? – спросила у нее Инга. – Потому так и разволновалась?

– Худо мне совсем стало. Пока мы с Аллой на словах обсуждали, как от Толика станем избавляться, я все время думала, что мы это понарошку. Что-нибудь, думала я, обязательно не так пойдет, и план наш весь порушится. А когда я крик услышала, то поняла: все получилось. И теперь мы все трое – преступницы!

И Раиса окончательно поникла головой.

– Судите нас, – произнесла она. – Мы все трое виноваты. И Аделаида ничуть не больше нашего.

Все снова замолчали, потому что никто не мог найти походящих к случаю слов.

Но затем Алена неожиданно спросила:

– А ноутбук?

– Что «ноутбук»?

– Ноутбук Лены, который кто-то кинул в огонь. Это тоже ваших рук дело?

– От ноутбука Аделаида избавилась, – ответила Раиса. – Как только она услышала, что Лена вычислила личность убийцы Толика и даже готова его назвать, Аделаида сразу же сделала выводы. И пока мы все по дому резбрелись, Аделаида к Лене в спальню первым делом рванула.

– И что?

– Она обнаружила Лену уже мертвой, но ноутбук забрать успела.

– Но зачем Аделаида его взяла?

– Да как же… – растерялась Раиса. – Там же все про убийцу Толи было написано, про Аделаиду, значит. Конечно, она должна была уничтожить эти документы.

Видимо, тот факт, что Лена могла успеть написать и отослать предсмертное письмо своему другу – Залесному, киллерша не учла. И избавившись от самого ноутбука, сочла, что может больше не беспокоиться. Однако все оказалось не так просто. Аделаиду сумел рассекретить не кто иной, как Зазнайка, от которого никто из компании Василия Петровича, честно говоря, такой прыти не ожидал.

– И в связи с этим, – нахмурился Залесный, – мы подходим к последнему и самому важному обстоятельству – убийству самой Аделаиды!

Все затихли.

– С убийством Толика мы разобрались, он на счету Аделаиды. Лена, судя по ее прощальному предсмертному письму, застрелилась сама, не выдержав разлуки с мужем. А вот Аделаида… Кто виноват в ее смерти?

Он обвел тяжелым взглядом всех присутствующих.

– Кто-нибудь хочет повиниться и в этом?

Возникла продолжительная пауза. Игорь хмуро произнес: