Беспутный и желанный (Клятва верности)
Шрифт:
2
Торопясь домой, Ребекка перебирала в памяти каждое мгновение ее короткого свидания с Рори Мадиганом. Он был первым в ее жизни поклонником. Но был ли он таковым? Она вспомнила свой недавний разговор с Селией, произошедший на прошлой неделе. Хотя они были ровесницами, Селия обладала более трезвым взглядом на жизнь, чем ее подруга. Они обсуждали последнего из ухажеров Селии – Ньюта Бейкера.
– По всей вероятности, Ньют – охотник за приданым, – тут Селия вздохнула. – Мне он, конечно, нравится, но ему нравятся лишь мои денежки. Мастерская его папаши совсем не приносит
Ребекка поразилась. Откровения подруги открывали ей глаза на оборотную сторону того, что представлялось ей всегда чистым и сияющим миром любви. Она не ожидала подобных прозаических рассуждений от пухленькой, внешне наивной и романтичной Селии.
– Трудно предположить, что в ухаживании за мной каждого молодого человека не замешан денежный интерес, – безжалостно продолжала Селия. – Зачем я нужна мужчине? Почему они все волочатся за мной? Я не строю о себе никаких иллюзий. У тебя, например, роскошные волосы и фигура гораздо лучше моей. Я тебе проигрываю наперед сто очков. Разве я это не чувствую! – Селия опять вздохнула.
– Но ведь моя сестра Леа вышла замуж за Генри Снейда по любви? – попыталась возразить Ребекка.
– Да она была готова выскочить замуж за кого угодно! У нее фигура расположена к полноте. Через год она так раздобреет, что на нее никто и не посмотрит. А тут как раз подвернулся Генри Снейд.
– А ты не ревнуешь его, Селия? – не удержалась от язвительного вопроса Ребекка. – То, что он предпочел тебе Леа…
– Мне такой муж не нужен! – резко произнесла, словно отрезала, Селия. – Его положение в обществе зависит от Амоса Уэллса. Если б мистер Уэллс не приблизил его к себе и не назначил управляющим своим ранчо и шахтой, то Генри так и остался бы немытым ковбоем.
– Амос Уэллс тоже холостой мужчина, – намекнула Ребекка и тут же прикусила себе язык. Старания Селии обратить на себя внимание Амоса были известны всему Уэлсвиллу, но до сих пор девушка не добилась никакого успеха.
– У него еще не кончился траур по усопшей жене. – Так Селия объясняла и себе и подруге неотзывчивость Амоса на ее заигрывания.
– Но ты же подумай, Селия! Он древен, как египетская мумия, и вот-вот рассыплется в прах, – ужаснулась Ребекка.
– Ему всего сорок три. Самый цветущий возраст для мужчины. Он богат и знатен. Его предки основали Новую Англию. Скоро он станет сенатором от нашего штата. Так говорит мой отец. Его жену будет приглашать на чай супруга самого губернатора в Карсон-Сити, а поселятся они в Вашингтоне.
– Даже чтобы уехать отсюда на Восток, я бы не согласилась выйти замуж без любви, – заявила Ребекка.
– Разве кто-нибудь из мужчин в нашем городе достоин большой любви?
В тот день Ребекка согласилась с этим пессимистическим высказыванием подруги, но теперь, после встречи с ирландцем, она смогла бы возразить ей.
В состоянии ли она полюбить Рори Мадигана? Сама мысль об этом была уже безумна. Ребекка тотчас же отогнала ее и занялась обдумыванием более насущных проблем. Что она скажет матери, когда та спросит: «Где ты была, дочка?» Конечно, она могла обмануть ее, заявив, что просто гуляла в парке, замечталась и поэтому опоздала на дневную трапезу. Рори Мадиган, наверное, всех
Надеяться на то, что мать не заметит ее отсутствия, было глупо. С тех пор как Леа вышла замуж и зажила своим домом, Ребекка всегда помогала матери на кухне. Она чистила картофель, шинковала капусту и отбивала мясо для жаркого. Приготовление самих кушаний мать брала на себя, считая, что старшая дочь превосходная повариха, а у Ребекки лишь ветер в голове. В какой-то степени мать была права. Муж Леа, например, с похвалой отзывался о кулинарных способностях молодой хозяйки.
Ребекка миновала сверкающее свежей побелкой здание пресвитерианской церкви и подошла к скромному жилищу священника. Она собиралась проникнуть в дом через черный ход, но услышала громкие голоса в гостиной. Доркас Синклер подвергала допросу с пристрастием несчастного Зека Спрингера.
– Скажи, что было в письме? – Доркас держала мальчишку за ухо.
При этом присутствовали отец и старшая сестра Ребекки.
– Ты его и так напугала до смерти, – вмешался Эфраим Синклер, но это мало помогло Зеку.
– Как ты согласился пойти с письмом Ребекки в самый мерзкий район города? Она тебя подкупила? Признайся! – кричала на мальчика Леа, в девичестве мисс Синклер, а теперь миссис Снейд.
Она схватила Зека за другое ухо. Две женщины приподняли его за уши над табуретом.
Ребекка больше всего желала, чтобы земля тотчас же бы разверзлась и поглотила ее. Ее будущая судьба теперь зависела лишь от стойкости Зека Спрингера. Бедный Зек! Леа в допросах была настоящим инквизитором. Если она не добьется у него признания сейчас, то отправит на пытку розгами к родителям. Рано или поздно Зек выдаст Ребекку. Ведь даже святой Петр однажды проявил слабость и отрекся от Христа. Жалея мальчугана, Ребекка распахнула дверь и предстала на пороге перед семейным судилищем.
– Это я упросила Зека отнести записку ирландскому боксеру. Вся вина на мне.
Пальцы двух хищных гарпий разжались, и мальчик упал на табуретку. При виде Ребекки лицо Доркас Синклер побагровело. Невзрачная, с расплывшейся бесформенной фигурой, каким чудом она когда-то вышла замуж за представительного Эфраима Синклера? В те времена многие в Бостоне удивлялись этому странному браку. Священника отличало изящество манер, хорошее происхождение и недюжинный ум. Кое-что Ребекка унаследовала от него.
Сейчас Эфраим понял, что ему пора сказать свое веское отцовское слово.
– Это очень серьезный проступок, Ребекка. Уже само по себе плохо, что ты связалась с недостойным человеком. Но хуже всего то, что ты втянула в свои дела невинного ребенка. – Эфраим осторожно, но решительно отстранил от испуганной жертвы жену и старшую дочь. – Беги домой, малыш, и покайся своему отцу, когда он придет с работы. И, пожалуйста, не пропусти следующие занятия в воскресной школе.
– Да-да-да, сэр! Я обязательно буду на уроке, – дрожащим голосом ответил мальчик. Он был полон благодарности к седовласому джентльмену, который так милостиво отпустил его на волю. Последний его взгляд был обращен к Ребекке. Он безмолвно просил у нее прощения за то, что так глупо попался. Затем он покинул дом священника с быстротой молнии.