Бессердечие магов
Шрифт:
– Надеюсь, в остальном ты сегодня не провалилась. – Лицо Шары было таким же мраморно-холодным, как и ее голос. Мертвенно-бледная от того, что всю жизнь проводит в Тенях, она носила волосы распущенными и спутанными, словно средневековая колдунья, платье ее словно было соткано из теней, над которыми она властвовала. Глаза Шары были ярко-голубыми – два огня в темноте. Сидни ни разу не слышала от нее доброго слова. – Что можешь сообщить?
– Как было приказано, я заключила контракт с Домом на время этого Поворота, – ответила Сидни.
План существовал – и именно таким было его начало.
– Каким
Шара подошла ближе, а ее тень удлинилась. Тень мерцала в переменчивом свете, но края ее были ровными. Целыми.
– Лоран Бошан.
У Сидни ныли пальцы. Она чувствовала, как ее волосы покрываются инеем. Шара, конечно, выглядела совершенно безмятежно.
– Соищущий Дом. Интересный выбор.
Сидни хранила молчание. Если Шара желает услышать возражения, чтобы устроить Сидни за что-нибудь выволочку, она очень скоро даст это понять. Однако без повода Сидни не хотела говорить ничего, о чем потом придется жалеть. Существовали тайны, которые следовало хранить, даже здесь.
Особенно здесь.
– Хорошо. Продолжай действовать, как мы планировали. Сейчас на этом все.
Сидни развернулась на месте.
– Конечно, не считая контракта.
Голос Шары был хитрым и довольным – почти радостным, впервые за время этого разговора.
Не считая. Конечно.
Задолго перед тем, как связать себя контрактом, по которому она обязалась помочь Лорану добиться легитимности в глазах Невидимого Мира, основав свой Дом, Сидни заключила контракт с Домом Теней. И то, что этот контракт не был добровольным, ничего не меняло. Дом вел тщательный учет долгов. И ей свои еще долго выплачивать.
На столе подле Шары: ручка, контракт и нож с костяной рукояткой. Лезвие у него черное, как тень, кромка – острая и тонкая, как истина.
Шара взяла нож. Она собрала тень Сидни в горсть. Сидни ощутила, как мурашки поползли по коже, внутри же она испытала непреодолимую потребность содрогнуться и вытошнить все сразу.
Шара взмахнула ножом, отрезав столько, чтобы можно было свернуть внутри ручки и использовать как чернила. Разрез был ударом по уже оголенному нерву, солью на рану, ожогом души. Тут не было ничего нового – и ничего, что не случится снова, но в этом-то – в вечном и невыплаченном долге – и было самое гадкое.
Сидни заставила себя ни о чем не думать и, в который раз, поставила свою подпись. Так она заново подписывалась каждый раз, когда ее сюда призывали, и так будет подписываться снова и снова, пока жульнические чаши весов не выровняются и она не станет свободной. Тени решат, когда именно это будет: Сидни даже не удавалось вести счет дням.
В тот день, когда она впервые подписала этот контракт, она думала, что со временем ритуал будет переноситься легче, боль станет слабее. Она ошибалась. Ну что ж, подумалось ей, – она хотя бы научилась унимать дрожь пальцев. Слезы пробились сквозь ее ресницы и замерзли на щеках.
– Тебя призовут снова, когда ты понадобишься, – и ты не будешь опаздывать, – сказала Шара. – Теперь все.
Сидни ушла не оглядываясь. Дом моментально открыл дверь на улицу – к полузатопленной лодке, которая доставила ее сюда по воде. Сидни застыла, с такой силой стиснув руки,
Потом, на ходу, она позволила себе начать думать о собственных планах. О тех, которые начинались там же, где планы Теней, но вели к чему-то совершенно иному.
Глубоко в утробе Дома Теней Грейс Валентайн лежала в холодной темноте и ждала, чтобы кровь у нее на руках высохла. Она пошевелила пальцами и поморщилась, когда открылись незажившие порезы.
Кисти рук были хуже всего: боль задерживалась в них, словно магия. Плюс к этому порезы были напоминанием о том, как она вообще здесь оказалась – напоминанием, которое снова вызывало кровотечение, когда у нее сжимались кулаки, открывая все повреждения.
Тем не менее сегодня ей пришлось вытерпеть только разрезание рук. Похоже, в последние несколько… недель? месяцев?.. она толком не знала, как здесь идет время, даже когда Дом не изменял ее восприятия событий, чтобы ей было больнее… или даже больше… те периоды, когда у нее отнимали магию, когда ей причиняли боль, чтобы увеличить эту силу, сокращались – и она все больше времени проводила за узнаванием той магии, которая была присуща только Теням.
Конечно, это тоже было больно. Здесь все причиняло боль – иногда даже просто дыхание. Но эта боль была лучше: в ней была сила. Если она сможет освоить то, чему учат Тени, то сможет использовать эту магию, чтобы уйти.
Она слышала, что такое было – один раз, задолго до того, как ее спрятали здесь. Она почувствовала прошедшую по Дому дрожь, видела, как он кровоточил, когда еще кто-то сумел это сделать. Она берегла эту возможность в самом сердце, как самую темную тайну.
Спрятанная и забытая, Грейс Валентайн лежала во мраке Дома Теней. Пока у нее на руках высыхала кровь, она пересчитывала шрамы, чтобы заснуть. Ей снилось мщение.
Миранда сочла нужным лично проводить собеседования с кандидатами на роль защитника Дома Просперо. Эффектная магия – это, конечно, хорошо, и она обязательно потребует продемонстрировать способности перед тем, как принимать решение, однако главным было то, что защитник будет представлять Дом. Она хотела убедиться, что он Дому нравится.
А еще она хотела убедиться в том, что защитник способен будет внушить ей самой если не симпатию, то хотя бы уважение. Избранный ею кандидат и его магия будут представлять Просперо, станут лицом Дома. Силы, способности – это было важно, однако важен и характер, особенно потому, что решения защитника во время испытания являются окончательными. Всегда есть риск, что кто-то, чьи цели не полностью совпадают с ее собственными, сделает неудачный выбор или станет заботиться о себе самом. А когда испытания станут смертельно опасными, она будет рассчитывать, что этот кто-то, возможно, умрет ради Дома. Ей необходима была уверенность, что это будет сделано.