Бессердечная Аманда
Шрифт:
Пока мы ждали свое мясо по-сербски, единственное блюдо быстрого приготовления в меню, я думал о том, как бы удивить и расшевелить ее каким-нибудь замечанием, чтобы не задавать без конца вопросы, как будто я заведующий отделом кадров, выясняющий ее анкетные данные. Она не прилагала никаких усилий, чтобы поддержать разговор; может быть, из смущения (что мне очень понравилось бы), а может, потому что была несловоохотлива; она только отвечала на мои вопросы.
Вопрос, над чем она сейчас работает, то есть что пишет, дал на первый взгляд вполне удовлетворительный результат. Аманда изумленно посмотрела на меня. Она, видимо, мысленно пробежала весь наш разговор (что не составляло особого труда, поскольку сама она почти ничего не говорила) и спросила, с чего я взял, что она пишет. Я сказал, что пока еще в состоянии сложить два и два, и
Когда она ушла, Рудольф готов был поклясться, что она несчастна в браке. Он, пожалуй, не смог бы сказать почему, но он чувствовал это и был уверен, что чутье его не обманывает – знание психологии! Он представлял себе Луизу страстной натурой, к тому же женщиной, которой не чужды любовные приключения, хотя у него не было для этого ни малейшего повода. Он представлял себе разные картины: она в его объятиях, она у стойки портье, заполняющая формуляр; ее лицо с закрытыми глазами и приоткрытым в ожидании поцелуя ртом… Он не был помешан на женщинах и не стремился покорить каждую понравившуюся ему женщину. Несмотря на свои сорок семь лет, он не мучился сознанием того, что время уходит.Иногда он отказывался от попыток добиться взаимности из-за элементарной лени, если предмет его желания казался ему недостаточно выдающимся, а иногда просто из страха быть отвергнутым: уж если позор поражения, то надо хотя бы знать, ради чего, вернее, кого.Луиза, на его взгляд, стоила таких жертв.
Ночью я долго пытался припомнить какой-нибудь жест или взгляд Аманды, который можно было бы истолковать как знак надежды. Я не вспомнил ничего, если не считать того, что она приняла оба мои приглашения (в первый ресторан, а затем во второй, хотя все эти маневры потребовали и времени, и определенных усилий). Я знаю людей, которых нисколько не огорчает равнодушие или антипатия женщины, я не из их числа. Я говорил себе: отсутствие ободряющих знаков еще не означает равнодушие, но этот аргумент казался мне теорией, не имеющей ничего общего с конкретным случаем. В молодости я каждый раз воспринимал как обиду или оскорбление, если женщина оставалась ко мне равнодушной. Не стану утверждать, что сегодня я уже вырос из этого мальчишества, но теперь я хотя бы сознаю нелепость такого подхода: я научился «прощать» женщинам их равнодушие или антипатию ко мне.
Рудольф тоже достиг этой ступени зрелости. Он в ту же ночь признался себе, что Луиза, похоже, произвела на него более сильное впечатление, чем он на нее. Конечно, это его несколько огорчало, но особой печали по этому поводу он не испытывал. Романы с замужними женщинами были чреваты неприятностями. Его друг, Барух, чуть было не погиб из-за одной такой истории (то есть мойдруг Барух): он имел несчастье связаться с женой своего коллеги; тот вывел их на чистую воду и развелся с женой, а Баруху пришлось расхлебывать эту кашу. Возможно даже, что коллега намеренно подсунул ему свою жену, чтобы избавиться от нее; у Баруха было такое подозрение но доказать он ничего не мог. Да и что бы это ему дало, если бы он даже разоблачил мерзавца? Одним словом, после всего случившегося Барух прожил с этой женщиной пять лет, чего ему в нормальных условиях даже в бреду не могло бы прийти в голову. В случае с Луизой дело осложнялось тем, что у нее был не только муж, но,
Установить с Луизой контакт оказалось очень непросто: адреса ее он не знал, а в телефонном справочнике ее фамилии не оказалось. Десять дней у него не клеилась работа, он был не в силах сосредоточиться, потом ему вдруг пришло в голову, что она не звонит ему только потому, что не знает номер его телефона, и ему очень понравилось это предположение. В конце концов он сделал над собой усилие и позвонил Бородатому. Он сказал, что пообещал Луизе книгу с автографом и в спешке забыл спросить у нее адрес. Бородатый удивился странному совпадению: несколько дней назад ему звонила Луиза и просила номер его телефона. Он, конечно, не дал ей никакого номера, тут, мол, он может на него положиться. Рудольф готов был обнять его за бесценную информацию, давно он уже не получал таких приятных известий! Чтобы хоть как-нибудь отблагодарить Бородатого, он соврал, что литературный вечер ему очень понравился.
Он долго не мог придумать повод для звонка. Теперь, когда у него были основания надеяться, что она и сама не прочь встретиться с ним, ему, пожалуй, необязательно было прибегать к каким-то особым военным хитростям. «Нет ли у вас случайно желания встретиться со мной?» «Что, если нам встретиться?» «Может, вы все-таки покажете мне хоть пару страниц вашей рукописи?» «Я слышал, вы пытались выяснить мой номер телефона – я к вашим услугам». «Мне бы очень хотелось еще раз увидеть вас». Он бы с удовольствием как-нибудь подсунул ей свой номер телефона, но как? Просить об этом своего приятеля Бородатого он не мог, а других общих с ней знакомых у него не было.
Проще всего, конечно, было дождаться своего дня рождения. Он мог бы устроить вечеринку по случаю своего сорокавосьмилетия (чего он не делал уже много лет) и пригласить Луизу в числе многих гостей. Но ждать еще три недели он не хотел. Наконец в какой-то момент все эти уловки и соображения вдруг показались ему глупыми и унизительными. Он выпил коньяку и, приказав себе быть спокойным, решительно направился к телефону. «Если она мне откажет, я от этого не стану хуже», – успел он еще подумать, набирая ее номер.
Трубку снял не муж и не ребенок – он услышал голос Луизы. (В первой редакции ему ответил муж Луизы, но ничего интересного из этого не получилось, это была просто лишняя потеря темпа.) В трубке слышен был телевизор – не радио, а именно телевизор: он узнал голос из фильма, звук которого только что выключил у себя. Изображение осталось, а звук шел из ее квартиры. Луиза не скрывала, что обрадовалась его звонку. Пару дней назад, сказала она, она пыталась узнать номер его телефона, но тщетно. Рудольф ответил, что именно поэтому и звонит, и почувствовал себя мелким воришкой – именно ссылку на ее попытку связаться с ним он еще минуту назад считал самым нечестным из всех возможных вариантов. Она, по-видимому, все же решилась показать ему свою рукопись, спросил он.
Она ответила после долгой паузы. «Вы угадали» Что это была за пауза? В их разговоре теперь вообще было много пауз, они говорили друг с другом как люди, которым некуда спешить:то и дело молчание, сигнализирующее о том, что смысл разговора не столько в обмене информацией, сколько в самом общении. В одну из таких пауз он сказал: «Сейчас она обнаружит пропажу любовных писем». Сначала Луиза ничего не поняла, но через несколько секунд решила загадку без его подсказки. Она захихикала, выключила телевизор и сказала, что никогда бы не поверила, что настоящие писатели тоже смотрят такие дурацкие фильмы.
Во время следующей паузы он собрался с духом и сделал признание, развязавшее ему руки. Он сказал, что это всего лишь наполовину правда – то, что он решил позвонить ей только после того, как узнал о ее безрезультатной попытке связаться с ним; вернее, это чистая ложь. Он сам позвонил Бородатому, чтобы узнать ее номер. Зачем? Затем, что ему хотелось увидеть ее – если уж обходиться без громких слов; увидеть с рукописью или без оной. Затем, что он очень редко встречает людей, с которыми ему хотелось бы встречаться часто.