Бессердечные изгои. Падший враг
Шрифт:
Слуги постоянно говорили об этом. Они шептались, пока взбивали подушки, готовили полезную еду, возили нас с Грейслин на занятия по теннису и балету.
Как гласила история, Миранда и отец встречались на протяжении всего колледжа. Она знала о его неучтивости, что бы это ни значило, и не выпускала его из виду. Когда отца пригласили на свадьбу друга в Париже одиннадцать лет назад, то Миранда хотела поехать с ним. Но это было частное мероприятие, состоящее из пятидесяти человек, без всяких плюс один.
Там он встретил
Дугу и в голову не приходило, что через пару месяцев Патрис постучит ему в дверь с положительным тестом на беременность, точным, словно белое полотно. По легенде, ее вырвало прямо на его туфли, прежде чем он успел спросить, что она делала здесь. И Миранда тоже была в его квартире, в совсем неприличном состоянии, как ехидно заметила домработница.
Отец моего отца, то есть мой дедушка, заставил его поступить правильно. Так что отец женился на Патрис, на совершенной незнакомке.
Слуги всегда говорили, что моему дедушке никогда не нравилась Миранда.
Слишком требовательная. Слишком сильно желающая добиться высокого статуса в обществе.
Ответ Миранды на публичное унижение был хладнокровным. Она забеременела от лучшего друга отца сразу после этого. Человек, которого звали Лео Тайер. Он был австралийским наследником империи по экспорту мяса. Ее ответное предательство было таким расчетливым, что Грейслин родилась точной копией Лео. Из-за этого не требовался даже тест на отцовство, который Миранда отправила отцу, как бы подтверждая, что Грейслин не его дочь.
Версии о том, что именно произошло после, были разные. Я слышал несколько историй от слуг. Но самая популярная сказка о том, как мой отец и Миранда снова начали свой роман, еще до того, как нас с Грейслин перестали кормить одним молоком.
Только теперь Миранда не была любимой девушкой, она стала любовницей. Пока не умерла Патрис и она не продвинулась до жены.
Миранда, как и ее дочь, терпеть не могла проигрывать кому-то. Особенно десятилетнему ребенку.
– Я поговорю с ним, – пробормотал мой отец. – Объясню ему, что он поступил неправильно.
– Этого недостаточно. Ты думаешь, я смогу спать спокойно, зная, что твой сын через коридор от моей дочери, после того, что он сделал с ней?
– Мы точно не знаем, что случилось, милая.
Меня удивило, что он заступился за меня, но знал, что он не сможет долго оставаться непреклонным. Она убедит его. Она всегда убеждала. А он, ослепленный собственными грехами и ее красотой, подчинится.
– Что ж, терпеть не могу делать это, но либо он, либо мы.
– И куда я должен деть его? – эмоционально выплюнул отец. – Он ребенок, Миранда. А не чертова ваза!
– Есть школа-интернат не так далеко
Конечно, у нее была брошюра так вовремя.
– Ты хочешь, чтобы я кинул его в частную школу на другом конце штата? – прорычал он. – Господи, Миранда, только послушай себя.
– Ох, да брось, Дуг, – мягко сказала она. – Это хорошее место. Мы оба знаем, что он обогнал всех здесь в учебе. Ты окажешь ему услугу. Он сможет проявить свой потенциал вместо того, чтобы скучать и попадать во всевозможные проблемы. Мы будем рады видеть его на праздниках и летних каникулах. Он станет более управляемым.
И так я стал управляемым.
Выгнанным из моего собственного дома из-за вранья сводной сестры, лишь бы избавиться от меня.
Из-за ее ревности. Ее жадности.
Грейслин получила свою русскую пачку. Они убрали ее за стекло, прямо как в Оружейной палате в Кремле. Драгоценную и недосягаемую. Прямо как ее мечты о балете.
Еще она получила все внимание родителей.
Тогда началась моя одержимость Грейслин. Дикое желание подчинить ее несмотря ни на что.
В этот исторический момент, когда она победила в единственное, что имело значение – публичное мнение.
Но это был марафон, а не бег на короткую дистанцию.
Грейслин ожидало усвоение урока на горьком опыте.
Мы, Корбины, всегда побеждаем в конце концов.
Даже если это означало, что нужно играть грязно.
Глава 4. Арсен
– Остановитесь, – попросила Грейс, после того как мы приземлились в Ньюарке через несколько часов.
Шофер щелкнул поворотником, сбавил скорость и подъехал на «кадиллаке» к обочине. Она толкнула дверь, выбралась, шатаясь, после чего ее вырвало прямо на кусты.
Она плакала весь полет сюда, говоря с матерью по телефону. Ни разу Грейс не спросила о моем состоянии. Может, она предполагала, как и ее мать, что я был социопатом, не способным на чувства.
Или, может, ей просто было все равно.
Странность в том, что она не из эмоциональных людей. Биться в истерике не в ее стиле.
– Это так больно, Арсен. Ты не понял бы, – сказала она, падая обратно на свое сиденье и кладя руку на вспотевший лоб.
Не понял бы?
Ее абсолютный эгоизм лишил меня дыхания. У нее они были вдвоем, когда она росла. Миранда. Дуглас. Она ни разу не извинилась передо мной за то, что сделала.
И именно поэтому ты так сильно хочешь ее. Потому что она помешательство. Недостижимая фантазия. Она отдельный вид.
– Он был и моим отцом, – ровно заметил я.