Бессердечные изгои. Падший враг

Шэн Л. Дж.

Мир продолжал вращаться. Люди вокруг меня смеялись, курили, пили, наслаждались идеальной мягкой летней итальянской ночью. Самолет пролетел в небе, пронзая белое облако. Человечеству было совершенно все равно, что Дуглас Корбин, пятый в списке самых богатых людей США, скончался. А почему должно быть иначе? Смерть – оскорбление для богатых. Большинство принимали это с печальной покорностью.

– Умер, значит? – не сознавая этого, произнес я.

– У него случился инсульт этим утром. Экономка нашла его без сознания где-то в половине одиннадцатого

после того как несколько раз постучала ему в дверь. Знаю, что это нужно переварить. Возможно, мне стоило подождать, пока ты вернешься…

– Все в порядке, – прервал я его, проведя рукой по лицу. Я пытался понять, что чувствовал сейчас. Но правда была в том… Я ничего не чувствовал. Просто какая-то странность, да. Такое же ощущение, когда что-то, к чему вы привыкли, пропало, например, диван, без которого стало пусто в квартире. Но ничего, что значило бы, что я потерял единственного живого родственника, который у меня был в этом мире.

– Мне нужно вернуться, – услышал я себя. – Урезать поездку.

– Было бы идеально, – выдохнул Бернард. – Я знаю, это очень неожиданно. Повторюсь, мне жаль.

Я поставил его на громкую связь, чтобы убрать телефон от уха, и просматривал ближайшие рейсы. Есть один через два часа. Я все еще мог успеть.

– Я сброшу тебе детали рейса. Отправь кого-нибудь забрать нас.

– Конечно, – ответил он. – С тобой будет мисс Лэнгстон?

– Да, – проговорил я. – Она захочет присутствовать.

Она была близка с отцом, маленькая подлиза. Навещала его каждые выходные. Тот факт, что Бернард знал, что она была со мной, говорил мне все необходимое. Отец прекрасно знал, что я спал со своей сводной сестрой, и сплетничал об этом с помощником. Забавно, что он никогда не упоминал этого при мне. С другой стороны, Лэнгстоны стали для нас больной темой после того, как он выгнал меня и отправил в школу-интернат.

Я сделал быструю остановку в туалете, прежде чем вернуться в ресторан. Расстегнул ширинку, так же быстро застегнул после. Когда я вышел из кабины, то услышал слабый голос со стороны одной из дверей. Пробирающий до костей дикий плач. Как будто там был кто-то ранен.

Не твоя проблема, напомнил я себе.

Я закатал рукава, чтобы помыть руки; тем временем вой становился громче и истеричнее.

Теперь я просто не мог уйти. Что если кто-то родил ребенка и оставил его тонуть в туалете? Хотя никто не мог обвинить меня в наличии совести, утопление новорожденных я не мог проигнорировать.

Я выключил кран и подошел обратно к кабине.

– Здравствуйте. – Я прислонился плечом к двери. – Кто там?

Плач, переходящий в мелкую икоту, не утихал, но ответа тоже не было.

– Эй, – я попытался уже мягче. – Ты там в порядке? Может, мне позвонить кому-нибудь?

Может, в полицию? Или кому-то, кому было правда не все равно?

Никакого ответа.

У меня кончалось терпение, мои нервы и так были на пределе. Все мое тело до сих пор пыталось совладать с новостями об отце.

–

Слушай, либо отвечаешь, либо я выбью дверь.

Плач усиливался. Неконтролируемый. Я сделал шаг назад для размаха, после чего пинком открыл дверь. Она слетела с петель, врезаясь в большую стену кабинки, словно пострадавший в кровавом боевике.

Но я вижу не ребенка или раненое животное.

Только одну Уиннифред Эшкрофт, которая свернулась калачиком над бачком унитаза в красном платье, с размазанным по всему лицу макияжем, и пила вино прямо из бутылки. Ее волосы были в беспорядке, и она тряслась как осиновый лист.

Разве она не беременна?

Бедный жалкий Пол. Он не может даже толковую жену себе завести.

Слезы текли по ее щекам. Она выпила достаточно из этой бутылки. Вино наполовину закончилось. Мы оба молча смотрели друг на друга, застряв в каком-то проклятом состязании. Только теперь совершенно ясно, что она не ожидала от меня вопроса, что случилось.

– У тебя проблемы? – сказал я, спрашивая по большей части из-за моей гражданской ответственности. – Он обижает тебя? Делает больно?

– Ты никогда не будешь и наполовину таким мужчиной, как он! – Она покачала головой.

Ну да, в этом же моя цель жизни.

Я оглянулся вокруг, ожидая, когда она встанет и освободит туалет. Она самое причудливое создание, которое я встречал.

– Мой муж потрясающий, – подчеркнула она, начиная злиться, будто я был тем, кто плакал с бутылкой алкоголя в руках на колонии микробов.

– Твой муж ничем не примечательный, как моя самая нелюбимая пара носков, но это не тот разговор, который я хотел бы сейчас продолжать, – возразил я. – Теперь, если я ничего не могу сделать…

– Да, не можешь. Даже если бы мне нужна была помощь, я бы не попросила тебя! У тебя самомнение выше фонарного столба. – Она вытерла нос тыльной стороной руки, всхлипывая. – Отстань.

– Вот это да, Уиннифред, а я думал, что все южные красавицы милые и податливые.

– Уйди уже наконец! – Она резко встала на ноги и хлопнула дверью перед моим лицом. Ну, или тем, что осталось от двери, без разницы.

Секунду я размышлял над тем, чтобы дать ей свой номер. Вдруг Пол правда обижал ее. Но потом я вспомнил, что у меня у самого было проблем по горло, включая смерть Дуга, требовательное поведение Грейс, мою карьеру и еще много чего.

Я повернулся и ушел.

Сказать Грейслин Лэнгстон, что обожаемый приемный папочка наконец отбросил копыта.

Глава 3. Арсен

Тогда

Как и все истории с поучительной моралью, моя началась в большом, размашистом особняке. В нем были витражи, стрельчатые арки, ребристые своды и наружные каменные полуарки.

Расписные фрески, шахматные фигуры из мрамора ручной работы и величественные изогнутые лестницы.