Бессердечный
Шрифт:
Видно, он его давно нашёл, и слова между нами действительно оказались лишними. Его тело, состоящее сплошь из мышц, навалилось, соприкасаясь с моим, и я поражённо выдохнула, как только поняла, какой он на самом деле большой. Во всех местах…
Мои глаза, ставшие размером с блюдца, очень позабавили мужчину, и его бархатный смех обласкал кожу и будто обнял позвоночник, ставший удивительно мягким, как глина в руках мастера. Нужно было лишь форму придать.
– Что? Ещё не была с таким? Не волнуйся, Вишенка, - шепнул на ухо, -
Эта самоуверенность не имела ничего общего с тем самодовольством, какое я привыкла встречать в мужчинах, и всё во мне просто вскипело от предвкушения. Его горячие ладони нырнули под поясницу, губы в очередной раз показали, что такое настоящий, взрослый поцелуй, а когда твёрдый, пульсирующий желанием член коснулся моего лона, меня обожгло, высекая искры в воздухе.
Времени на раздумья мне не дали, и в следующий миг мир взорвался ослепительной болью и моим вскриком, вынудившим мучителя замереть внутри, позволяя мне вдохнуть.
– Демоны, да ты и правда невинна, - удивился он, а у меня не нашлось никаких слов — меня пронзило насквозь, и огненные стрелы разлетелись в каждый уголок тела.
– Восстановилась или теперь есть шлюхи-девственницы?
Вот же гад! Он ещё и двигаться снова начал, словно моё неудобство ему пришлось по душе…
– Хватит!
– кажется, я прикусила губу.
– Больно…
Попыталась оттолкнуть эту скалу, но тот лишь стиснул мои запястья, давая мне расцарапывать свою грудь длинными ногтями.
– Нельзя останавливаться, - сказал он, чуть прикусывая шею.
– Иначе в следующий раз будет больнее.
Следующий раз? Да чтобы я ещё раз добровольно согласилась на такое? Идите вы лесом, сволочи озабоченные… Неужели ради вот этого все так хотят избавиться от девственности?
Кажется, последнее я выпали вслух, вызывав смешок у мужчины, решившего отвлечь от неприятных ощущений. Нашёл губами соски и принялся втягивать их ртом по очереди, а потом зализывать, пока его большой палец скользнул по бусине клитора, вырвав из меня пару стонов. И, тем не менее, я ему доверилась. Постаралась расслабиться, отрешиться от боли, становящейся с каждым новым безжалостным толчком всё терпимее.
– Вот так, девочка… Отдай мне эту боль. Отпусти её, - подбадривал виновник, и его ноздри трепетали, словно он тоже был Высшим, и питался чужими эмоциями. А может, так оно и было?
Но не успела я даже помыслить об этом, как новые, абсолютно нереальные ощущения зародились внутри. Мужчина стал двигаться в одном темпе, постоянно задевая одну и ту же точку, и очень скоро я с ошеломляющим удивлением поняла, что боль трансформировалась во что-то иное. Терпкое, как хорошее вино, и такое же опьяняющее, разливающееся по венам сладостью.
А так вообще бывает, да и ещё и в первый раз?
Впрочем, и эти мысли выбили из головы парой новых, быстрых толчков. Кое-кто понял, что я уже не испытываю почти никакого дискомфорта, и сорвался
– Какой красивый цветок… - прорычал тем временем мой палач, разглядывая дело рук своих, и мне стало так стыдно, что мгновенно захотелось свести ноги, чтобы перестал туда пялиться.
– Не пытайся спрятаться от меня, Вишенка. Твой стыд такой сладкий на вкус, и я уверен, ты тоже.
А потом он как будто окончательно озверел. Лизнул наверняка воспалённые лепестки моей плоти, чуть раздвинул их и принялся, как животное поглощать, втягивать и снова вылизывать, пока я вновь с криком не шагнула за грань, обессиленно растягиваясь на кровати. Он будто выпил из меня последнюю волю к жизни, но это было так приятно, что я бы, не раздумывая, сдалась ему снова…
Однако это было ещё не всё.
Сошедший с ума зверь ещё не насытился, и, устроив меня на боку, вновь оказался внутри, возрождая прежнюю боль пополам с наслаждением. Впился губами в шею, ласкал пальцами и таранил моё тело, как одержимый, будто ночь собиралась закончиться в любую минуту, и от неё надо взять всё.
У меня появилось чувство, что я попросту не выживу, отданная на растерзание этому страшному чудовищу, но каждый раз, когда он вновь и вновь неистово брал меня, доказывал обратное. О существовании некоторых поз я даже не подозревала, как и о том, что у моего тела имеются такие способности изгибаться. А ещё не знала, как буду после этого смотреть в глаза самой себе.
– Амиланте, - прошептал, как в бреду зверь, вбиваясь в меня сзади, и я на миг поразилась.
Откуда он знает моё имя?
Впрочем, это было последней и единственной связной мыслью, потому что после меня отправило в нокаут очередным оргазмом. А потом я просто перестала существовать, растворяясь во тьме чужого желания, разделённого со мной напополам…
* * *
Рассеянные алые лучи озорно заплясали по комнате, окрашивая её яркими пятнами, и мои глаза с трудом распахнулись. Все мышцы разом заныли, напоминая о том, что я испытала ночью, и осознание пришло мгновенно, больно ударяя по вискам.
Что я натворила и почему совсем не раскаиваюсь?
Гудящая голова сама повернулась в сторону причины моего вчерашнего смятения, и в груди разлилось знакомое обжигающее чувство, пускающее мурашки гулять на свободе. Так вот ты какой при свете…
Вчера, когда только увидела его, напридумывала всякого, считая, что этот мужчина монстр, но вот теперь я смотрела на него и видела настоящего воина. У него имелись старые шрамы на безупречной, поцелованной солнцем коже, явно рабочие мышцы, и даже морщинки, оставленные временем, а возможно, и просто жизнью. Эти двое обычно никого не щадили.