Бессмертие. Владимир Михайлович Комаров
Шрифт:
Командный пункт, с которого идет разговор Земля — Космос и Космос — Земля, первым взял в деловой оборот это пополнение. Командный пункт — это просторная комната. Карты, графики, магнитофоны, серые ящики радиоаппаратуры, телевизоры…
Я пришел на пункт как раз к началу сеанса связи. Мой блокнот ложится на стол, который, как скатертью, покрыт картой мира. Дежурный по связи — Гагарин. Он сидит, держит в руках микрофон. Связисты-операторы, дежурные специалисты то, как один, поворачивают головы в сторону Гагарина, когда он говорит, то смотрят на металлический ящик, в котором заключен динамик. Оттуда звучит голос из космоса.
Гагарин
Дежурный врач удовлетворенно кивает головой после каждой цифры, прозвучавшей из динамика. Кивают и связисты, и все, кто здесь находится: цифры обычные, знакомые, земные.
Входит Главный конструктор:
— Дайте нам связь с «Рубином»! — Он спрашивает о самочувствии у Комарова, Феоктистова, Егорова…
— Отлично!
— Отлично!
— Отлично!
Потом вопрос к Феоктистову:
— Как выполняете программу?
— Все идет нормально. Время идет быстро, а работы много.
— Ну, что ж, — смеется Главный, — оставлю вас на сверхурочную работу! Только сверхурочных не будет. Учтите!
— Готовы на общественных началах!
Другой сеанс связи. Опять микрофон в руках Главного. Я слышу просьбу командира корабля…
— Увидели много интересного. Хочется кое-что уточнить, разобраться получше. Весь экипаж просит продлить полет еще на одни сутки!
— Много есть, о друг Горацио, чудес на свете! — строчкой Шекспира отвечает Главный. — Конечно, много интересного. Но… будем выполнять программу! — четко заканчивает он.
Много интересного! Но придется тебе, Земля, потерпеть! Кое-что, правда, просочилось оттуда, из космоса: видели полярное сияние, очень красиво! Золотисто-желтые венчики на полюсах Земли!
Ни наши, ни американские космонавты не увидели полярных сияний… Сколько еще новостей привезут наши исследователи из космоса!
Это будет через несколько часов! Пора включать в репортаж рассказ Главного конструктора о том, как будет приземляться трехместный космический корабль «Восход».
Вот что услышали от него журналисты, когда он собрал их:
— Посадка любого космического корабля — это трудное дело. Едва ли менее трудное, чем вывод корабля на орбиту. Собственно говоря, при посадке надо решать обратную задачу: погасить всю скорость, которую сообщила ему ракета. Прежде всего надо помнить, что корабль входит в плотные слои атмосферы с огромной скоростью. Возникают большие тепловые и динамические нагрузки. Естественно, что от того, как входит корабль в плотные слои, очень многое зависит.
Правильный вход обеспечивает целостность корабля. Мы знаем, что газовая оболочка Земли надежно прикрывает ее. Большинство метеоритов, влетев в атмосферу, сгорает. Корабль не должен сгореть!
Но это зависит не только от соответствующей конструкции корабля. Важно и как происходит его спуск, так сказать, технология спуска. Наш корабль будет спускаться по определенной траектории, которую мы можем выбирать.
Конечно, мы прежде всего думаем о людях, которые находятся в корабле. Мы должны сохранить все жизненные условия, не допустить больших перегрузок. А те перегрузки, от которых мы избавиться не можем, должны действовать в нужных направлениях.
В чем особенность корабля «Восход»? Это — трехместный корабль. Здесь не предусмотрено катапультирование космонавтов. Они будут в корабле до момента
— А если корабль сядет на воду?
— Правильный вопрос. В этом случае скорость приводнения тоже будет равна нулю или очень малой. Корабль непотопляем.
Могу сказать, что при доработке мягкой посадки мы сажали корабль при очень сильном ветре, а на море — при сильной волне…
Я на одном из командных пунктов района приземления. Расчерченные графиками карты… На столах, на стенах… Здесь только те, кто нужен обязательно. Остальные в коридоре прилипли к двери. Над всеми — кинооператор, взгромоздившийся на стол. Он рассчитывает на живые кадры… Оттащить тех, кто у самой двери, почти невозможно… Я слушаю, как операторы, стараясь не мешать друг другу, произносят какие-то таинственные для меня цифры.
— Над Африкой была включена тормозная установка корабля, — шепотом говорит мне мой сосед… — Она уже отработала… Простите, больше нет времени…
Ждем здесь, ждут там, в коридоре. Ждет весь народ.
Тепловые и динамические нагрузки, так говорил Главный конструктор. Я пытаюсь представить себе огненный комок, который, как метеорит, мчится к Земле…
А может быть, уже раскрылся парашют и еще горячий после бешеной схватки с атмосферой корабль, покачиваясь, плавно идет вниз…
Гадаю, потому что боюсь помешать расспросами.
А как понять эти цифры, которыми обмениваются операторы с экипажами вертолетов, вьющимися над расчетной точкой посадки?
— Виден корабль на парашютах!
Терпение, радость, терпение! Вот когда ступят на землю… Долгие, как перед стартом, минуты…
— Понял вас!
Радист аплодирует первый…
Подробности: с воздуха видят трех человек, стоящих у корабля. Они машут руками.
Значит, командир корабля Владимир Комаров привел корабль на Землю, трое героев дома!
КОСМОДРОМ,
октябрь 1964 г.
НА ПУТИ К РОДНОЙ ПЛАНЕТЕ
Космонавт Комаров погиб. Погиб героической смертью, которая утверждает жизнь, неиссякаемый дух мужества, неутомимую жажду знания — делает бессмертным все лучшее, что есть в человеке, в коммунисте.
От тех далеких лет, когда Жюль Верн послал своих героев в путешествие на Луну, и до той минуты, когда радио сообщило, что Юрий Гагарин облетел земной шар, люди не в последнюю очередь думали об опасностях, которыми грозит космос. Но вот началось освоение его бескрайней и неведомой стихии, началось триумфально, и — таково свойство человеческой натуры — мы уже считали, что все так и должно быть — легко и радостно. Мы слишком скоро забыли, что перед нами слепая громада Вселенной — равнодушная и безжалостная. Это, вероятно, можно сказать о каждом из нас, но только не о тех, для кого освоение космоса — профессия, специальность: космонавтах, ученых, конструкторах, ракетчиках. Для безопасности полетов они делали все, что требовали разум и сердце, что могли их знания и человеческие силы.