Бессмертник
Шрифт:
– Кодеин, - распорядился Гольдберг.
Говорова всыпала порошки в стаканчик с водой и поднесла его к губам Султана. Он сцепил зубы и не выпил ни капли. Лекарство расплескалось по одеялу.
– Вот чудак!
– усмехнулся Гольдберг.
– Мария Андреевна, попробуйте его накормить.
Но Султан мотал головой и выплевывал все, что ему давала тетя Маша.
– Да что же это такое?
– изумленно запричитала она.
– Давеча мыться не хотел, сейчас от пищи отказывается...
– Спокойно, Мария Андреевна.
Гольдберг взял у Говоровой рентгеновские снимки и стал рассматривать их на свет. Так-с, понятно... Как он и предполагал, перелом больше-берцовой кости в нижней
Гольдберг поднес к лицу Султана рентгеновские снимки и, тыча в них пальцем, стал объяснять:
– Понимаешь, ты сломал себе ногу и ребро. Вот видишь? Тут твое ребро, а тут твоя нога. Тебе нужно лечиться. Принимать лекарства, пищу и процедуры. Ты не бойся, ничего плохого мы тебе не сделаем.
Султан недоверчиво выслушал переводчика и опять замотал головой. Нет, он уже никому больше не верит. А в этих странных изображениях наверняка сидят злые духи. Он поискал рукой тумар* с талисманом и не нашел его. Он висел у него на шее, а сейчас его не было. Будьте вы прокляты, люди!
_______________
* Т у м а р - нечто вроде ладанки.
Султан закрыл лицо ладонью и что-то начал быстро и зло бормотать.
– Что это он?
– спросил врач переводчика.
– Ругает вас, нехорошо ругает. Считает вас дьяволом что ли...
– Батюшки!
– всплеснула руками тетя Маша.
– Мда-а...
– проворчал Гольдберг и подумал: "Ну и дикарь!.. А может быть, опасный преступник?"
Поднялся и, сопровождаемый свитой, стремительно вышел из палаты.
...Через два дня, утром, по всему госпиталю разнеслась весть: ночью иранец пытался бежать. Тетя Маша, дежурившая в его палате, ненадолго отлучилась, а когда вернулась, больной исчез. Одеяло валялось на полу, стул был опрокинут, окно распахнуто настежь. Тетя Маша подбежала к нему, выглянула наружу. Иранец лежал в траве и не подавал никаких признаков жизни. Его перенесли в палату и осторожно уложили на койку. Больной тяжело дышал, лицо было в крови, гипс на ноге раскололся, повязка на ребрах сползла, он весь дрожал и глухо стонал.
Среди больных это происшествие вызвало оживленные толки. Одни считали, что иранец - опасный враг, другие - и таких было большинство видели в нем темную забитую личность.
Доктор Гольдберг, узнав о случившемся, возмутился до глубины души: Нет, это черт знает что! Он осмотрел больного и убедился, что все его труды пропали даром. Снова нужен рентген и гипс, снова нужно менять повязку, а главное - еще неизвестно, чем все кончится.
– Вот подлец!
– ругался доктор.
– Мы его лечим, с ложечки кормим, а он вон что вытворяет... И вы тоже хороши!
– напустился он на тетю Машу. Не могли усмотреть за больным.
Она виновато молчала.
Иранца повезли в перевязочную и на этот раз он давал себя колоть и перевязывать покорно и безучастно. Проницательная тетя Маша объяснила это так: парень думает, что за бегство из госпиталя его накажут, а его никто пальцем не тронул, за ним все ухаживают, вот ему и стыдно стало. Скотина и та заботу понимает.
Она неотлучно сидела у его кровати, вглядывалась в лицо и думала о судьбе этого парня. Вот он лежит перед ней и тяжело дышит в коротком тревожном сне. Черные курчавые волосы, исхудалое смуглое лицо, тонкий нос с горбинкой. Наверное, красавец был, а сейчас - страх смотреть. И до чего тощий - тетя Маша помнит его выступавшие ребра и ключицы, когда отмывала в ванной. И грязный был, прямо ужас - воду пришлось менять четыре раза.
Кто он? За свою работу в пограничном госпитале тетя Маша всякое видела, но этот парень почему-то растревожил ее неистребимую бабью жалость.
Больной завозился, вздохнул и проснулся. Посмотрел на тетю Машу. Оглядел палату. Слабо улыбнулся тревожной улыбкой. И впервые за все время сказал:
– Дильбар!
– Чего тебе?
– склонилась над ним тетя Маша.
– Дильбар, - тихо повторил иранец и приподнялся.
– Лежи, лежи, не двигайся.
Она поправила на нем одеяло. Вытерла полотенцем влажный лоб.
Несколько минут они молча разглядывали друг друга. Внезапно по лицу его пробежала тень.
– Хак-е-шир, - сказал больной.
Тетя Маша беспомощно развела руками.
– Пить хочешь?
Она приподняла ему голову, поднесла к губам кружку с остывшим чаем.
Парень выпил.
– На, покушай.
Она стала кормить его - и больной покорно ел.
– А теперь спи.
И он уснул.
...Приехал полковник Сухаревский и, облачившись в белый халат, прошел в кабинет Гольдберга.
– Поправляется ваш иранец, - сердито отозвался доктор, - и обрел дар речи.
Он рассказал о попытке к бегству, о заботах тети Маши, о том, как через переводчика парень назвал свое имя и все беспокоился о своей молодой жене - Дильбар. А хак-е-шир по-русски означает лекарственное растение бессмертник. Больше его ни о чем не расспрашивали, потому что дело медицины - лечить людей, а не учинять допросы. Вот и все.
Полковник с усмешкой заметил, что, видать, здорово достается медикам с этим иранцем.
– Попробовали бы сами повозиться, - проворчал Гольдберг.
– Ну, ничего, ничего, доктор. А теперь послушайте, что я расскажу о вашем подопечном.
И Сухаревский рассказал, как на второй день после задержания нарушителя иранский погранкомиссар подполковник Гасан-Кули-хан потребовал встречи с ним, полковником Сухаревским. Встреча состоялась на Государственном мосту. В назначенный час они встретились, поприветствовали друг друга, учтиво справились о здоровье и самочувствии, и господин Гасан-Кули-хан приступил к делу. "Нам стало известно, - сказал он, - что вчера ваши люди открыли огонь по жителю Ирана Султану-Ахмед-оглы и что сейчас его труп находится у вас. Так ли это?" - "Два небольших уточнения, господин подполковник, - ответил Сухаревский.
– Во-первых, наш человек открыл огонь по вашему жителю, когда тот находился на территории Союза Советских Социалистических Республик. Это будет легко доказать. А во-вторых, никакой речи о трупе быть не может. Султан-Ахмет-оглы не был убит, а сам сломал себе ребро и ногу, и мы увезли его в Госпиталь". Невозмутимое спокойствие не изменило господину подполковнику. Он только спросил: "На чем вы увезли его в госпиталь?" - "На вертолете, - ответил Сухаревский и добавил: - Мы могли бы и вас отвезти на вертолете, если бы с вами случилось подобное". Господин подполковник кисло улыбнулся. Он вдруг стал подозрительно откровенным: "Вы знаете, господин Сухаревский, как нам удалось выяснить, этот бедняга Султан-Ахмед-оглы занимался самым невинным делом. Он собирал цветы бессмертника, который применяется для лечения больных желтухой, не больше".
– "И для этого он нарушил государственную границу Советского Союза?" - холодно спросил Сухаревский. Как и следовало ожидать, Гасан-Кули-хан пропустил этот вопрос мимо ушей. "Сделать эту небольшую услугу, - продолжал откровенничать он, - попросил его житель селения, уважаемый Али-Эшреф-хан".
– "И вот каким печальным исходом окончилось все это дело", - пособолезновал Сухаревский.