Бессмертное обещание
Шрифт:
— Я её пара. Тебе не понять. Это удел тех, кто обращён, а не рождён. Ты не умирал, чтобы стать вампиром. Твоё сердце никогда не переставало биться. Моё снова бьётся благодаря Клэр.
В воздухе улавливается всплеск раздражения, и, когда я смотрю вниз и встречаюсь взглядом с моей Клэр, меня охватывает дрожь. Это она источник этих эмоций. Клэр достаточно хорошо себя чувствует, чтобы на меня сердиться:
— Я сказала, что я не твоя пара.
— Моя. — Я кладу её маленькую ладонь себе на грудь, чтобы дать почувствовать биение сердца.
Она
— Моё не бьётся. Ты выбрал не ту женщину.
Из груди вырывается тяжёлый вздох прежде, чем я могу его остановить. Перевожу взгляд от неё на Лукаса.
Вампир в удивлении таращится:
— Несмотря на то, что я с радостью оставил бы вас двоих агонизировать от… блаженства супружества или что бы это ни было, я прибыл в эту глухую дыру с намерением доставить сообщение.
— Тогда чувствуй себя как дома, Блэкторн. Я собираюсь позаботиться о своей паре, пока с ней не случилось что-нибудь ещё.
Я практически могу слышать, как Клэр в отчаянии скрипит зубами:
— Не твоя.
— Насколько могу судить, твоё сердцебиение не изменилось. Ты и я объединена кровью. Мы — одно целое. Когда я обратил тебя, то дал вечное обещание всегда о тебе заботиться. Независимо от того, хочешь ты этого или нет.
Она застывает в моих объятиях, потом с болезненным стоном, который раздирает горло, практически складывается пополам.
— Боже, как больно. Почему так больно? Я думала, что должна была насытиться от него.
При мысли о том, что она воспользовалась другим мужчиной, глаза застилает красная пелена.
— Ты не можешь, таким образом, как следует насытиться. Ты не готова. Пока ты не привыкла к тому, что значит быть вампиром, позволь мне давать тебе то, в чем ты нуждаешься.
Это ещё одна причина, по которой я не понимаю, из-за чего сердце Клэр не бьётся вместе с моим. Они пила мою кровь и плавно прошла через трансформацию — потому что во время этого процесса её мужчина был рядом. Клэр не должна пробовать кровь других людей, если не хочет. Предполагалось, что моя привилегия — обеспечивать её питанием.
— Пожалуйста, — шепчет она, её голос звучит и грубо, и тонко одновременно.
— Что бы тебе ни понадобилось, я здесь. — Я несу её вверх по лестнице к своей спальне, а не в гостевую комнату, где она обратилась. Пинком закрыв за собой дверь, я иду прямиком к огромной кровати. Укладываю Клэр на середину матраса и ложусь рядом с ней. Медленным, осторожным движением я подцепляю край её окровавленной рубашки. Она с тревогой на меня смотрит, словно хочет со мной поспорить.
— Я просто хочу снять с тебя грязную одежду. Потом, обещаю, дам всё, что нужно.
Слегка кивнув, Клэр садится и помогает мне снять рубашку через голову. Она непроизвольно скрещивает руки, прикрывая грудь, и я едва сдерживаюсь, чтобы не отругать её за это.
— Извини, что испортила твою рубашку, — говорит Клэр.
— Это неважно. Ты — важна. — Я подношу своё запястье ко рту и делаю укус, разрывая кожу и подготавливая себя для неё. В тот момент,
— Я не должна быть такой голодной.
— Так будет какое-то время. Я единственный, от кого ты можешь питаться без всякого риска.
Клэр хнычет и сворачивается клубком:
— Боже, как же больно.
Я придавливаю запястье к её губам и бормочу:
— Пей, Клэр. Ты не можешь меня убить. Пей столько, сколько нужно.
Меня пронзает чистое удовольствие в момент, когда её губы впиваются в моё запястье, и она делает, как я велел. Она пьёт вдоволь, и мою кровь согревает удовлетворение. Я наблюдаю за ней, давая то, что должен давать её партнёр. А потом я слышу это. Один удар, потом второй и ещё. Всё вокруг останавливается, и внимание полностью фокусируется на этом зарождающемся ритмичном биении. Я сглатываю и соединяю наши руки, в то время как её сердце начинает биться пока не входит в ритм с моим. Вне всяких сомнений — она моя.
Глава 4
Клэр
Мой бог, кровь этого мужчины вкуснее, чем всё, что мне доводилось пробовать. Мне хочется большего, всё целиком. Я хочу выпить его без остатка и наполнить тело его сущностью, пока не смогу ощущать вкус или запах чего-то другого.
— Клэр, — со стоном произносит Брандт, хватает меня за волосы и оттягивает так, что я чувствую небольшую боль в висках. — Хватит, иначе снова станет плохо.
Его слова прорываются через жажду, и я освобождаю его запястье. Клыки пульсируют от желания, но не, потому что я жажду крови ради пропитания. Я желаю утолить зависимость от него. Тяжело вздохнув, я откидываюсь на кровать и отдаюсь во власть приближающегося опьянения.
— Спасибо, — говорю я невнятно.
— Всегда к твоим услугам, дорогая. Обещаю.
Я встаю, но меня шатает, и я падаю обратно на постель, прикрывая обнажённую грудь руками, краснея. Затем Брандт сгребает меня в объятия и относит в примыкающую ванную комнату.
— Что ты делаешь?
— Ухаживаю за тобой. Ты испачкалась и, я уверен, не захочешь, чтобы от тебя неприятно пахло.
Я смотрю на себя: мою обнажённую кожу покрывает тёмная кровь и въевшаяся грязь. От меня действительно пахнет, но я так потрясена, что не могу говорить.
Брандт усаживает меня на скамейку около большого джакузи и наливает пену в текущую воду. Пока пузырьки наполняют ванну, от пара с запахом жимолости и ванили воздух нагревается. Брандт берёт меня за руку и ведёт к воде. Мне надо бы смутиться, что он видит мою полностью обнажённую грудь, но Брандт на неё не смотрит. Он глядит мне в глаза. На его лице нет ни намёка на вожделение. Я вижу лишь участие.
— Тебе уже лучше? — Слова Брандта громыхают, а я лишь хочу в его крепкие объятия, и почувствовать прикосновение наших тел. Хочу быть настолько близко к нему, насколько это возможно.