Бессмертное пламя
Шрифт:
Теперь он стоял прямо передо мной, не сводя с моего лица взгляда зеленых глаз. Внезапно на меня навалилась усталость и ощущение чего-то теплого коснулось висков. Моя спина мягко опустилась на «Мустанг». Но я этого практически не заметила. Потому что тонула в его глазах.
– Я имел в виду этот доступ, – его хриплый голос медом ложился поверх моих мыслей. – А ты сильнее, чем я ожидал.
Сильнее? Что значит «сильнее?
– Ариана, где Танатос?
Я моргнула. Мне не послышалось? Танатос… Незнакомое имя. Или нет? Но откуда? Я силилась
– Танатос? – слабо повторила я. Даже нахмурить лоб казалось невозможным. Люциан оперся рукой на «Мустанг» около моего лица. От него так приятно пахло. Свежая земля, дождь, ветер, давящий зной над бушующими волнами. Он пах летней грозой на море.
«Скажи мне, Ариана», – нежно убеждал он. Через мгновение я поняла, что его голос звучал у меня в голове. Понятия не имею почему, но я просто приняла этот факт.
«Где Танатос? Ты была там, я чувствую на тебе его запах. Где он?» – его нежные слова были чистым соблазном. Он ласкал, требовал.
«Вспомни!»
Он заманивал.
«Расскажи мне! Твой папа не против. Потому что он тебе доверяет. Он любит тебя».
ОН УГАДЫВАЛ!
У меня в голове вдруг резко прояснилось, вся усталость испарилась.
– Пусть мой папа горит в аду! – прошипела я.
Какой-то ненормальный появляется ни с того ни с сего и начинает угрожать? Само собой, к этому приложил руку мой отец.
Люциан удивленно взглянул на меня и… расхохотался:
– Да пусть!
Что бы он со мной ни сделал, все прошло. Я просто знала это. В моей голове не было больше никого.
– Ты упрямей, чем я думал.
Он вытащил нож. Нет, он просто возник в его руке. Мое сердце пропустило удар. Я не могла отвести глаз от лезвия. Причудливый блестящий узор струился по металлу. Как будто нож светился изнутри.
– Ариана, я не хочу причинять тебе боль, но сделаю это, если ты не расскажешь мне, что ты знаешь.
У меня затряслись руки.
– Я понятия не имею, о чем ты, – ответила я, запинаясь.
Внезапно пришло воспоминание. «Немезида VII. Изара. Танатос». Это было написано на одной из папок на бракоразводном процессе. Папин адвокат на протяжении всего слушания щелкал по ней ручкой. Естественно, я погуглила эти имена, но нашла только статьи о греческих богах. Это мне сейчас мало помогло бы.
Люциан оттолкнулся от «Мустанга» и схватил меня за горло. Мой затылок больно ударился о кузов машины. Все закружилось. На глаза навернулись слезы.
– Ты что-то знаешь! – его голос сейчас мало отличался от рычания. Опасного рычания. Он прижал кончик ножа к моей шее. Светящийся металл был холодным, как лед. А сам он – теплым.
Я собрала последние остатки упрямства.
– Ну, давай. Сделай это наконец! – просипела я и порадовалась, что голос не надломился. – А я-то всё спрашивала себя, когда уже отец отправит кого-нибудь меня убить!
А в следующий момент я была свободна. Он отпустил меня так быстро, будто обжегся.
Я потерла саднящее горло и настороженно следила, как он вышагивает передо мной туда-обратно. Если бы не было «Мустанга», на который я могла облокотиться, я бы уже давно упала. Люциан постоянно проводил руками по темным волосам. Между бровей появились две упрямые складки. Было буквально видно, как работает его мозг. Потом он резко остановился и уставился на меня. Поднялся ветер. На пустынной улице взлетели листья. Я набралась смелости и посмотрела ему в глаза. Они были уже не зелеными, а черными. Он заговорил на незнакомом языке. Я вздрогнула, захотела убежать. Не вышло. Он поднял нож, полоснул себе по ладони и пошел ко мне.
«Что, черт возьми, он творит?» – подумала я, хотя было ясно, что вопрос должен звучать иначе: «Что, черт возьми, он такое?»
Не прерывая потока непонятных слов, он поднял кровоточащую руку и прижал к моему лбу. Тут же запульсировала боль. Не существовало ничего, кроме боли. Бесконечной боли. Я закричала и упала. Потом все почернело.
Глава 3. Враг моего врага…
Когда я открыла глаза, то первым делом увидела над собой расплывчатые черты маминого лица. Я лежала у себя в комнате. За окном уже стемнело.
– А, ты проснулась. Как себя чувствуешь? – спросила она заботливо.
Как я себя чувствовала? Сбитой с толку. Как я добралась до дома? Что произошло? И почему мама вытаскивает у меня изо рта градусник? Во всем остальном я чувствовала себя на удивление хорошо.
С удовлетворенным вздохом мама продезинфицировала градусник и ответила на последний из непрозвучавших вопросов:
– Температуры нет.
– Почему я в постели, мам?
– Я тебя уложила, золотце, – она сочувственно покачала головой. – Разве ты не помнишь? Утром мы позавтракали, а потом ты побледнела и у тебя закружилась голова, – объяснила мама. – Я позвонила в лицей.
– Мы завтракали вместе?! – пробормотала я.
– Да, у тебя не было двух первых уроков, поэтому я подумала, что маленький семейный завтрак не повредит.
Я решила дальше не спрашивать. Если я честно выложу маме свою версию событий сегодняшнего утра, то она либо сойдет с ума от беспокойства за меня, либо усомнится в своем собственном психическом состоянии. Сейчас она была настолько нестабильна, что я в любом случае не могла допустить, чтобы она пережила еще один нервный срыв. Тем более я сама была не уверена, что на самом деле случилось.
Мама поцеловала меня в лоб и с улыбкой закрыла дверь в мою комнату. Я тут же схватила мобильный и набрала Лиззи.
Через четырнадцать гудков она наконец-то ответила.
– Приветик, больная. Как самочувствие? – фоном играла гитара и слышны были характерные звуки, которые издает толпа подростков, собираясь у костра. Она была на Причале Леонарда.
– Я не больна! – упрямо сообщила я.
– Ты не… Ах ты, хитрая лиса! Прогуляла тест по химии! – видимо, она еще не закончила с этим странным розыгрышем. Я перешла в нападение: