Бессмертный Дим
Шрифт:
Сказать ему заведомую неправду я все-таки не смогла.
— Ну, это уже кое-что, — загадочно произнес Дим. — Но хоть бы предупредила! Я столько часов зря потратил на ожидание. А черт их знает, сколько их у меня еще осталось…
И только тут я действительно и окончательно поняла, что натворил этот безумец Дим.
«Вы сошли с ума!» — хотела я крикнуть, но даже и прошептать не смогла. Однако он догадался.
— Почему же? Это ведь так просто — опять стать молодым! — он же еще и издевался надо мной! — Стоит только очень захотеть… Теперь у меня задача посложнее —
— Не делайте этого, — жалобно попросила я. — Дайте ей прийти в себя, вылечиться…
— Ее можно вылечить только одним лекарством на свете — моей любовью, заявил Дим. — Мы с ней звери одной породы, только я могу отогреть ее.
— Почему это — отогреть?
— Потому что вы ее своей психогигиеной совсем заморозили. Зачем ей ваш дистиллированный воздух? Когда женщине больно, рядом должен быть надежный мужчина, который ее любит. Раньше был такой символ — якорь спасения…
— Вы сошли с ума, Дим, — наконец-то я сказала эти слова. — Вы же ей в прапрапра… не знаю сколько «пра» — дедушки годитесь!
В ответ Дим прошелся по комнате на руках.
— Ну, сколько мне лет? — спросил он, барабаня подошвами по стене. — Ну? Двадцать два, сударыня, а моя мама в свое время запретила мне жениться в двадцать два года — сказала, сынок, тебе еще рано. Когда я приводил себя в порядок, то ориентировался на ту фотографию, где мне именно двадцать два. А с пигментацией я еще разберусь. Не пройдет и недели, как грива моя потемнеет.
Он встал на ноги и почистил ладони о штаны.
— Фернандо вас уже видел? — вдруг забеспокоилась я.
— Если бы он меня увидел, то первым делом засунул бы с перепугу в камеру биосна.
— Да вы хоть понимаете, что натворили?
— Понимаю, — неожиданно спокойно ответил Дим. — Но я люблю Эву. А молодость — это единственное, что приблизит меня к ней. И не надо мне в сотый раз объяснять, что я должен экономить секунды своей драгоценной жизни. Сам знаю все ваши доводы. А какого лешего двухсотлетнему деду еще чего-то экономить? Настало время тратить, и тратить щедро, с восторгом! Господи, сколько во мне накопилось душевной силы, даже жутко становится. И неужели все это никому не нужно? Дудки! Свершилось — я встретил женщину, которой я нужен, я бросил к ее ногам все, что имею, и я совершенно счастлив! Что?
А мне и ответить-то нечего было на это провокационное «что?» Я растеряла все мысли и слова, любуясь его юным, возбужденным, прекрасным лицом, меня гипнотизировали острые взлеты и падения его выразительных рук.
— И что же вы собираетесь делать? — наконец спросила я.
— Как — что? Найти Эву! — сказано это было таким тоном, будто Эва вышла на полчаса в парк.
— Вы не можете уйти далеко от пульта, вас запеленгуют и вернут.
— Верно, — согласился Дим. — Уже два раза возвращали. Было дело. Но теперь вы мне поможете. Отключите пульт. Мне главное — забраться в грузовой вагон подземки, а расписание я знаю, и где лифты — тоже знаю.
Это было уже слишком!
— Дим, вы действительно сошли с ума! — больше сказать мне было нечего. — Я сейчас же свяжусь с Фернандо, пусть он приедет и заберет вас…
Дим
— А что, здорово я распорядился своим бессмертием? Не забудьте потом вскрыть покойничка и сосчитать, сколько нервных клеток сгорело, пока я возвращал себе молодость!
— Обязательно… — пообещала я.
— Что бы теперь не затеял Фернандо, молодость он у меня не отнимет! Читали Пушкина? «Все, все, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслажденья — бессмертья, может быть, залог…» Это проклятое бессмертие до сих пор не принесло мне ничего, кроме потерь. Все, кого я любил, ушли. А теперь, когда я сам вышел на край пропасти, я опять люблю и опять счастлив. И чувствую себя воистину бессмертным. Что?
А я не могла отвести от него глаз…
Дальше было вот что — он вылез в окно и убежал. Я долго смотрела ему вслед, соображая — где же он пересекает заградительный пояс? Скорее всего, рассекретил и повредил какой-нибудь пропускной автомат, с него станется…
Я стояла и с ужасом думала о том, что вот сейчас я, врач, специалист, отправлюсь — как? жетонов-то нет!.. — в дежурку, неподалеку от «хижины» Бессмертных, где спит Фернандо, и сделаю нелепое, невозможное, необъяснимое — проедусь ладонью по клавиатуре настройки, или отключу блок сигнализации, или еще что-нибудь натворю, столь же безумное…
Мной владела какая-то странная сила, родная сестра той, что погнала Эву ночью в медблок и вернула молодость Диму. Я чувствовала себя птицей, уводящей охотника от гнезда, где сидят беспомощные птенцы.
И увела.
Я послала Фернандо биоволновой сигнал тревоги. Я отчаянно звала его — и он встретил меня на опушке леса, отвез к себе, стал расспрашивать, успокаивать, и его руки легли мне на виски, а я сопротивлялась тяжелым, обволакивающим, тягучим волнам отрешенности, которые наплывали на меня. И моя воля оказалась сильнее!
И была секунда победы над Фернандо, когда я хладнокровно и с радостью, твердой рукой выполнила просьбу Дима.
Мы расстались с Фернандо в парке. Он дал мне электрокар и вернулся к себе, но через минуту выскочил.
— Когда ты пришла ко мне, пульт работал? — издали закричал он.
— Откуда я знаю? Экраны светились!
По сигналу «малой тревоги» сбегались ассистенты и операторы. Я вместе с ними вернулась к пульту. Шум стоял страшный. Фернандо тщетно пытался включить блок памяти.
И лишь через час хватились Дима, но, поскольку уникальный пульт бездействовал, беглец был неуловим.
Со дня побега прошло несколько недель. Мы с Фернандо получили все положенные порицания и выговоры от Хьюнга. И вот я сидела в кристаллотеке и готовилась к приему нового больного, когда на экране моего портативного видео возникло лицо Фернандо.
— Скорее к главному входу! — приказал он и исчез.
Я помчалась на чьем-то оранжевом электрокаре.
Навстречу двигалась странная процессия. Впереди шли Хьюнг и какой-то космолетчик с погонами капитана. За ними плыла больничная автокаталка, справа от которой шел Фернандо, а слева, не отрывая глаз от лица того, кто лежал на каталке, Эва!