Бессмертный гарнизон
Шрифт:
На охрану базы пришлось выделить одно отделение, зато отпала необходимость в подготовке схрона – получили сразу готовый. Но с хутором не прощались. Зачем привлекать лишнее внимание? Хотя на нем и осталось пять бойцов во главе с Егоровым для пригляда за строениями и животными. Ну, и так на всякий случай – вдруг еще кто пожалует.
Людей просто не хватало. Считай, половину взвода пришлось растащить по объектам, но оно этого стоило. На операции приходилось выезжать неполным составом. Основную работу делали снайпера и «панцирники» из первого отделения. Привлекали и бойцов 3-го взвода.
Участие в операциях позволило довооружиться, обеспечить взвод всем необходимым, легализовать трофеи. В стрелковых отделениях прибавилось по несколько ручных пулеметов «MG-34», заменивших «Браунинги» и «дегтяри». Те сдали в роту. Тем более Бог ведь велел делиться с ближним, вот мы и поступили по его заветам,
В штаб полка поступил приказ о сдаче на склады всех видов оружия старых образцов, боеприпасов и даже патронов НЗ, а также личного оружия командиров для проверки его технического состояния. Из роты и батальона пришлось сдать на склад «мосинки» и «максимы». Командный состав вообще без личного оружия остался. При других обстоятельствах, считай, разоружили бы части. Но у нас, благодаря решению командира полка, перевооружение проходило более или менее нормально, в отличие от остальных частей, где была полная задница. Приезжавшие на побывку к семьям командиры рассказали, что на партсобрании в одной из частей задали вопрос: «Почему мы сдаем оружие и патроны НЗ? Логичнее получить вначале новое: ведь мы находимся в нескольких сотнях метров от границы». Ответ был лаконичен: «Приказы не обсуждаются, а исполняются…». Вот и исполняли, оставшись без оружия и боеприпасов. У нас с этим все же было полегче – хоть новое вооружение было. Рота получила большое количество винтовок «СВТ», но многие бойцы оставались не обученными к обращению с ней. Да и с остальным вооружением были проблемы – на всех не хватало. Например, тыловому составу и писарям вообще ничего не выдали. А тут такая неучтенка! Сразу восемь нештатных ручных пулеметов на роту.
Мои бойцы преобразились. В них появилась уверенность в себе. Как-никак побывали под огнем врага, самим пришлось убивать. Двигались как на пружинах, все исполняли быстро и четко. Мне стали больше доверять. Во взводе сложилась своя собственная внутренняя структура. От сержантов все чаще приходили дельные мысли и предложения. Было чувство, что мои бойцы стали для многих элитой, одним своим внешним видом отличаясь от других. Подтянутые, спортивные, в ухоженной и чистой форме, они смотрелись лучше остальных. И это была головная боль ротного и старшины. Комиссар уже не раз указывал на отличие моих от остальных бойцов. Да и по вооружению мы заметно выделялись. У вторых номеров снайперов появились свои снайперские винтовки и оптика. Бойцы ходили с трофейными «наганами», с металлическими флягами и немецкими котелками. «Наганами» тоже пришлось делиться, отбирая у автоматчиков для командиров батальона, а то с перевооружением они совсем без оружия остались. В моем рюкзаке ждал своего часа «Зауэр» с глушителем.
Затариваясь на выездах трофеями, не наглели. Все лишнее сдавали чекистам по акту. На то, что мы затариваемся внештатным оружием, Шаров смотрел сквозь пальцы, видя в наших действиях не корысть, а необходимость. Особенно когда при штурме одной из баз огнем наших пулеметов удалось загасить сразу несколько огневых точек поляков, прижавших к земле «чекистов». Тем более что все остальное нами сдавалось безукоризненно, в том числе деньги и драгоценности. Захваченное продовольствие делилось на три неравные части: большая часть поступала на кухню в общий котел, одна сдавалась в ХОЗО УНКГБ, а последняя шла в наш схрон. Туда же складывались и лишние боеприпасы. О его местонахождении знали только Новиков, снайпера и «егеря».
Наши частые отлучки огорчали Нестора, так как срывали график боевой подготовки. Но он все прекрасно понимал, видя измученные лица бойцов после их возвращения из очередного выезда. Мы много и часто с ним разговаривали в свободное время. О чем говорили? О будущей войне. О том, что она будет со дня на день, уже никто не сомневался. Вот я и пытался донести до Нестора свои взгляды на возможные проблемы с семейным лагерем и действиями роты. Одним из итогов наших разговоров можно считать то, что он, взяв у меня кроки карты, в сопровождении нескольких сержантов на лошадях проехался по предполагаемому маршруту эвакуации, ища наиболее безопасные и быстрые. К этому его подвигло и участие в одной из таких бесед комиссара полка и секретаря парторганизации. Кстати, наши женщины активно участвовали в военной подготовке – каждый день ходили вместе со всеми на стрельбище и жгли патроны, учась стрелять из револьверов и винтовок. Получалось это у них очень хорошо, лучше некоторых бойцов, чем и пользовались в воспитательных целях. Хорошо у женщин шла и медицинская подготовка: перевязки они накладывали превосходно, небольшие раны лечили тоже отлично. Дети, не отставая от взрослых, постигали науку выживания в лесу. Отличным учителем оказался
Из приказа НКО от 19 июня 1941 г. за № 0042 (РИ):
«…по маскировке аэродромов и важнейших военных объектов до сих пор ничего существенного не сделано…
…Аналогичную беспечность к маскировке проявляют артиллерийские и мотомеханизированные части: скученное и линейное расположение их парков представляет не только отличные объекты наблюдения, но и выгодные для поражения с воздуха цели. Танки, бронемашины, командирские и другие спецмашины мотомеханизированных и других войск окрашены красками, дающими яркий отблеск, и хорошо наблюдаемы не только с воздуха, но и с земли. Ничего не сделано по маскировке складов и других важных военных объектов…»
19 июня 1941 г. управления Западного и Киевского особых округов были преобразованы во фронтовые. Под Барановичами, в районе станции Обуз-Лесная, разворачивался фронтовой командный пункт ЗапОВО.
Как и обещали, утром 20-го к нам в лагерь приехали Самуил Абрамович и Михаил. Им сильно повезло – мы только что вернулись с очередного выезда. Я был рад их приезду, вернее тому, что они доставили заказ. Нагрудники сразу пошли в дело, а карты легли ко мне в рюкзак. Он, кстати, значительно потяжелел, хотя я туда вроде бы не так много и положил…
Помявшись, Самуил Абрамович денег за заказ с меня брать не стал, попросил рассчитаться продуктами, предложив очень приличный курс обмена. Я согласился, тем более что был запас продуктов, захваченный у поляков. Стоило мне согласиться, как тут же последовало предложение продать по хорошей цене еще. Да и список требуемого продовольствия значительно расширился. Подумав и прикинув, сколько мы сможем скинуть из наших запасов, я согласился.
Вызвав Новикова, поручил Самуила Абрамовича его заботам. Спросите, почему согласился? А зачем оставлять немцам запасы советских дензнаков? Им и так в городском банке 25 миллионов рублей достанется из-за того, что деньги не успеют вывести. Да и нам во время путешествия по тылам пригодятся – люди ведь разные попадаются: одни просто так покормят, а другие денег за еду попросят.
Михаил стоял в сторонке и не вмешивался в наши переговоры с Самуилом Абрамовичем. У каждого свой «бизнес». Как только Самуил Абрамович скрылся за Новиковым, Михаил подошел ко мне:
– И говоришь, что ты не еврей??? Так торговаться, что ободрал бедного Самуил Абрамовича! Но все равно продешевил. Можно было раза в два цену поднять!
– Что так?
– А ты не в курсе?
– Смотря чего?
– Понятно все с тобой. Тут недавно в городе были учения по светомаскировке. Так народ перепугался и теперь скупает все, что есть: спички, крупу, соль, муку. Сбрасывает советские деньги. Сейчас немецкие марки в ходу. Вот Самуил Абрамович и поторопился на этом заработать. У тебя случайно марок нет? А то бы приобрел.
– Согласен. Действительно упустил свою прибыль. Ну, да что было, не вернешь. А марок нет. Хотя кто его знает…
Дальше разговор пошел о разгроме польского подполья, арестах и поисках диверсантов, захвате у них оружия и боеприпасов. Вот интересно, откуда они все знают? Ведь явно кто-то сливает им инфу – всего несколько суток прошло, а они уже в курсе! И сидит этот информатор в УНКГБ или УНКВД. Ну, да это сейчас не мое дело. Михаил просил для себя оружия и боеприпасов из числа трофеев, типа они тоже поучаствовали – поделились данными. Пообещал подумать о том, как решить этот вопрос. Была у меня в памяти одна зацепка, но для этого мне нужно было попасть в город и посмотреть своими глазами. Рассказал мне Михаил и о настроении среди диаспоры. Часть ее готовилась встречать немцев как своих освободителей шампанским и музыкой. Идиоты!!! Ну, да они сами себе выбрали путь. Остальные, что помоложе, в субботу вечером уйдут в леса. Для этого все готово – есть где укрыться, но нет оружия, чтобы сражаться. В случае чего помогут нашим. Кто сможет, будет пробираться на восток, остальные будут сражаться с общим врагом. Кстати, билетов на поезда, идущие на восток, уже нет. Все раскуплены, и скупают их не спекулянты. С информацией о возможной дате войны было послано сообщение в представительства Конторы в Бресте и Минске. Но, похоже, там и не думают чесаться. Так что дело пахнет керосином, и очень большим. Весело будет всем….