Бессмертный гарнизон

Сизов Вячеслав Николаевич

8. На отдельных, наиболее уязвимых фланговых направлениях выставить на десять дней посты под командой помощника начальника заставы.

9. Контрольную полосу днем проверять кавалеристами в составе двух человек каждый наряд, срок службы – 8–9 часов беспрерывного движения влево и вправо по участку.

10. Ночью проверку КП и каждой точки проводить не реже, чем через полтора часа. КП каждой заставы разбить на два-три участка.

11. Пограннаряды располагать не ближе 300 м от линии границы…

Печатается по сборнику документов «Пограничные войска СССР. 1939 – июнь 1941 г.», с. 402, Документ № 591.

20

июня 1941 г. МИД Великобритании делает официальное заявление о невозможности мира с Германией и официальном аресте Гесса. Также Форин-офис предлагает правительству СССР возобновить переговоры о подписании мирного договора на приемлемых для обеих стран условиях. С этой целью в Москву 23 июня 1941 г. должна прибыть делегация правительства Великобритании, наделенная всеми необходимыми официальными полномочиями.

Из журнала учета посещений И. В. Сталина 20 июня 1941 г.:

1. Молотов 19.55–0.45 – заместитель Председателя Совнаркома, нарком иностранных дел

2. Каганович Л. 19.55–0.45

3. Ворошилов 19.55–0.45 – Маршал Советского Союза

4. Микоян 20.15–0.15 – нарком внешней торговли

5. Берия 20.20–0.45 – заместитель Председателя Совнаркома Союза ССР, нарком внутренних дел

6. Меркулов 20.45–21.15 – нарком государственной безопасности

7. Вышинский 22.00–23.20

8. Маленков 23.45–0.45 – секретарь ЦК и член Главного Военного Совета

9. Микоян 23.20–0.45 – авиаконструктор

10. Третьяков 23.20–0.45

11. Петров 23.45–0.45

12. Жигарев 23.45–0.45 – генерал, Главком ВВС

13. Шахурин 23.20–0.45 – народный комиссар авиационной промышленности Союза ССР

Последние вышли в 0.45 21/VI 41

Из воспоминаний П. А. Судоплатова:

«…20 июня Эйтингон позвонил давнему знакомцу по Испании, командующему ЗапОВО Павлову, и по-дружески поинтересовался, на какие приграничные районы стоит обратить особое внимание в случае начала войны, но Павлов в ответ «заявил нечто… невразумительное»…»

Глава 14. Накануне

Отоспаться нам не дали, снова подняв ни свет ни заря на срочный вызов. И в этот раз чуть не влипли по самое не хочу…

А начиналось все так хорошо! На выезд выдвинулось два отделения: одно автоматчиков-«егерей» и снайпера. Добрались до места без приключений, выгрузились, выслушали указания от того самого лейтенанта ГБ (он так и не представился), изучили карту и объяснения разведчиков в штатском, что проверили подходы к очередному хутору. Построившись в походную колонну с головным и боковыми дозорами, двинулись к месту назначения.

Лейтенант ГБ стал возмущаться из-за выдвижения боковых дозоров: «Зачем они нужны, и так все ясно! Время только зря тратим!» Но я его высказывания пропустил мимо ушей – мне моя и моих подчиненных жизни все-таки важнее будут. Идти надо было около километра по наезженной в перелеске дороге. Впереди шли проводники, за ними на расстоянии метров пятнадцати головной дозор, а еще метров через тридцать основная группа. Замыкал наше построение тыловой дозор. Метров через триста от места выгрузки нас накрыли из пулемета. Он бил из кустарника, расположенного метрах в ста правее дороги, и работал там спец. Стрелял пулеметчик короткими и экономичными очередями по три-пять патронов. Первой же очередью он причесал наших проводников, потом перенес огонь на основную колонну, посчитав за таковую головной дозор. А затем снова вернулся к проводникам, добивая их. Мог бы и не стараться – им первой очереди хватило. Не знаю, что было бы с моими парнями из дозора, если бы я не заставлял носить на операциях нагрудники. Именно они их и спасли, остановив предназначенные бойцам пули. Раскатившись по сторонам от места падения, парни открыли ответный огонь. Пулеметчику сменить бы позицию и рвануть от места засады, но он

этого не сделал, чем и подписал себе приговор. Ребята из бокового дозора быстро сориентировались, зашли с тыла и подавили огнем своего пулемета, а затем закидали пулеметчика гранатами.

На позиции остались лежать два трупа: пулеметчика – мужика лет сорока и его второго номера, парня лет двадцати. Документов при них не было. Нам этот бой обошелся погибшими проводниками и четырьмя пробитыми нагрудниками. Металл нагрудников и подкладка остановили пули. Так что мои парни отделались лишь сильными ушибами грудной клетки, да у двоих оказались касательные пулевые ранения. В общем, легко, можно считать, отделались. Пулеметчикам бы еще немного подождать и уже тогда накрыть всю группу, но, видимо, они посчитали лучше иметь синицу в руках, чем журавля в небе.

Посоветовавшись, решили продолжить операцию. На хуторе выстрелы и взрывы должны были услышать. Раз так, то остальные бандиты могут скрыться, но все с собой унести не смогут. А нам и этот вариант тоже подойдет. Оставив раненых на месте засады, отправили вперед разведку и усилили наблюдение по сторонам.

На хуторе нас ждала торжественная встреча. Правда, торжественный оркестр заменил праздничный салют из нескольких винтовок и пулемета, прикрывавших отход в лес группы боевиков. В бинокль я насчитал шесть человек. За отходившими в лес направил «егерей», а снайпера стали гасить огневые точки и отвлекать на себя «хуторян». «Светка» для этого очень хорошо подошла. С оставшимися бойцами стали подбираться к хутору.

Если бы знал, что поляки такие раздолбаи, сделали все куда быстрее. Во дворе нашелся всего один «защитник демократии» со старой винтовкой, изображавший боевое охранение. Он остался лежать под телегой с пулей в голове, так и не обнаружив нас. Те, что были в доме, из окон продолжали стрелять в сторону наших позиций.

Вообще, какие-то неправильные поляки нам попались. Давно ведь известно – задержал своим огнем наступающих, дал возможность остальным уйти, сам ноги в руки и отходи. Вырвись из помещения на свежий воздух на свободу. А эти как засели в доме, так там и сидели. Даже за своим тылом не присматривали, отстреливаясь от снайперов. Ну, да и бог им судья. За нарушения Уставов наказывает прокурор, вот мы им и стали. Закинув в окошки гранаты, а затем, прикрывая друг друга огнем, ворвались внутрь. Положили всех, особо править не пришлось. Самое противное было в том, что стрелками оказались женщины. Молодые и симпатичные. Я сначала не поверил и обошел все комнаты. Везде были следы поспешного бегства. На полу, среди разбросанных вещей, лежали гильзы и патроны. Мужиков, как и детей, нигде не было. Этих-то куда подевали, амазонки недоделанные? Или они тут одни и были? Так в бинокль я видел явно мужские фигуры. Прочесав дома и постройки, дали сигнал нашим. Те появились из леса и перебежками бросились к нам. Со стороны, куда отступили поляки, раздалось несколько винтовочных выстрелов. Наверное, это кто-то особо храбрый пытался прикрыть отход «хуторян». Но тут же в ответ раздались короткие рыки автоматов – «егеря» нашли своих «браконьеров» и отпускать их не собирались. Вскоре там все стихло.

Минут через десять с той стороны появилась небольшая колонна пленных с носилками в руках под охраной Максимова и Одинцова. Потом вернулась и вторая пара «егерей» с трофеями в руках. Целыми и здоровыми, а то я уже волноваться начал.

Из остальных членов нашей группы пострадал только «Чекист», по своей глупости схлопотавший пару пуль в руку, когда пытался из пистолета достать засевших в доме. Прибывшие с нами опера стали заниматься своими делами, осматривать трупы, документировать и допрашивать пленных. Мы помогали, как могли, стараясь не мешать спецам, и пополняли свой боекомплект за счет трофеев. «Чекист», после перевязки, снова стал нас пытать о наших действиях. Все никак не угомонится. К часу дня на хуторе все закончили, и мы дружной толпой вернулись в город.