Бессмертный избранный
Шрифт:
Солдат фыркает.
— Скоро ли вернутся?
— Да уж скоро должны… благородный.
Работник мнется, на его лице — страх и любопытство одновременно. Я стараюсь не встречаться с ним взглядом — три укуса боевой иглы за день будет много. Я еще не пришла в себя после второго, а мужчина с перчаткой следит за мной неотрывно, даже не моргая. Наконец, подхватив таз поудобнее, он спешит прочь.
— Ждем наместника, — говорит светловолосый.
Мне тяжело сидеть со связанными руками и без опоры для спины, но я креплюсь изо всех сил. Светловолосый снова дает мне воды, и я помимо воли дарю ему благодарный взгляд, на который
Яд постепенно отпускает мое тело. В груди теперь жжет так же, как и в шее, которая кажется мне распухшей и какой-то чужой.
Дом наместника стоит чуть на отшибе, так, чтобы городские дороги не проходили мимо и народ без надобности не любопытствовал. Редкие прохожие глядят на меня заинтересованно, а на солдат — с уважением. Вот, мол, поймали преступницу, молодцы. Я опускаю взгляд, чтобы не выглядеть вызывающе, и смотрю на свою пыльную и грязную одежду. Бруфа выглядит так, словно я ходила в ней чевьский круг, не меньше. А ведь перед походом в лес я постирала ее. Я кажусь настоящей замарашкой, бродягой, а вовсе не магом, который может заговаривать кровь и воду. Неудивительно, что в глазах прохожих нет испуга. Чего тут бояться.
— Кажется, едут, — спустя недолгое время говорит коренастый.
Светловолосый приосанивается, покрепче хватается за древко друса, кивает остальным. Взяв кобылу под уздцы, коренастый отводит ее чуть в сторону, и повозка катится следом, освобождая чуть больше места у дверей дома наместника, хотя мы и так не могли бы ему помешать.
Я вижу двух всадников. Вздымая клубы пыли, они скачут сюда, и один из них — наместник. Я никогда не видела его, но безошибочно предполагаю, что он — тот, кто постарше, с гордой осанкой и колючим взглядом глаз чуть навыкате. Второй, усатый красивый мужчина, должно быть, мигрис. Он меняется в лице, когда видит меня в повозке, поворачивается к наместнику и что-то ему говорит. Тот уже тоже заметил меня и просто кивает. Его лицо остается неподвижным, словно ему все равно.
Скакуны останавливаются на дорожке, ведущей с улицы к дому, всадники спешиваются и передают поводья выскочившему из-за угла дома работнику — тому же, что шел недавно с тазом в руках. Наместник широкими шагами идет к нам, и я сжимаюсь в ожидании его первых слов.
— Что это? Почему? — Он задает вопросы, но в голосе нет растерянности. Наместник требует ответов, и сейчас же. — Откуда это?
«Это» — судя по всему, я. Я снова опускаю голову, на сей раз — чтобы скрыть злость, которая начинает во мне подниматься. Я не привыкла, чтобы со мной так обращались и так обо мне говорили. Мне не хочется с этим мириться, и только запах яда боевой иглы и память о нем заставляет меня молчать.
— Поймали на Обводном тракте, фиур, — говорит светловолосый. — Попрошайничала. Смущала проезжающих.
— Девушка, — обращается ко мне наместник, — подними голову и скажи мне, кто ты.
Я вздыхаю. Руки связаны, так что до зуба не дотянуться, но сказать я все равно должна. Глядя на наместника, медленно и четко я произношу уже в который раз одни и те же слова.
— Я — ученица Мастера из вековечного леса. Маг крови и воды.
— Ты действительно нарушила запрет, ученица Мастера? — спрашивает он мягко. — Да, — отвечаю я.
— И у тебя были на это причины?
— Да, — говорю я. —
— Ты приставала к путникам?
— Да. — Я рассказываю о встрече с двуколкой.
Наместник задумчиво пожевывает верхнюю губу, уставившись на мой шрам, мигрис рядом с ним качает головой. Я вижу по глазам, что моя попытка оправдаться провалилась. Я — маг, я расхаживаю по дорогам Шинироса без разрешения.
— Она пыталась подкупить нас, — говорит смуглый солдат с перчаткой. — Мы нашли в ее карманах свертки с травами, выбросили все.
Лицо наместника темнеет. Он готов сказать что-то резкое, но передумывает, уже открыв рот. Я же готова провалиться сквозь землю. Светловолосый промолчал, но его товарищ не стал. Наверное, тоже из тех, кто ревностно чтит закон.
— Фиур, — после некоторого молчания напоминает о своем присутствии мигрис. — Мы должны обсудить…
— Да-да, помню, — тот несколько раз кивает и отступает в сторону, позволяя своему спутнику пройти. — Иди в дом, Чормала-мигрис. Зови рабриса и… и фиоарну в кухню.
Потом смотрит на меня.
— Тебе повезло, девушка, и твою судьбу я буду решать не сейчас. — Наместник кивает, словно утверждая. — Везите ее в клетки. Пусть держат до моего вызова, но пусть дадут пищу и воду. Мне нужен живой маг.
— Будет сделано, фиур, — склоняет голову светловолосый.
— Потом возвращайтесь. Я одарю вас.
Лица всех троих вспыхивают от удовольствия, а я чувствую, как веревки, обвивающие мое тело, словно становятся все туже.
Клетки. Самое мерзкое место, которое только можно себе представить. Место, откуда вот уже шесть Цветений маги уходят на смерть.
10. ВОИН
Я набредаю на сожженный мост через Шиниру уже к середине следующего дня. Вокруг лежат тела — много тел с выклеванными глазами, в чужеземной одежде, со странными надписями на руках и ногах. Это разбойники, напавшие на деревню Серпетиса. Никто не предаст их воде, земле или лесу, им придется гнить здесь до тех пор, пока земляные насекомые не пожрут их плоть, пока птицы не склюют лица, пока вода не смоет мясо с костей. Я долго стою над ними, разглядываю, думаю. Воины наместника забрали тела погибших шиниросцев, но врагов побрезговали даже отдать реке. Их поганые жизни окончились не менее поганой смертью. Я бы плюнула в лицо каждому из убийц, но не желаю даже краем своей магии касаться их мерзких тел.
Обводной тракт широкой ровной лентой вьется вдоль леса, и все, что мне теперь нужно — просто идти по ней. Тракт — не тропинка среди пляшущих деревьев. Теперь мне не сбиться с пути. Воды во фляжке почти не осталось, но мне не по себе набирать воду так близко от мертвецов, и я решаю идти дальше. Вдоль тракта много деревень. Быть может, где-нибудь смогу пополнить запасы.
Главное — не попадаться на глаза стоящим у леса солдатам наместника. Им маги, расхаживающие вдоль леса, наверняка не понравятся. Я спускаюсь в овраг, стараюсь идти вдоль дороги, не привлекая внимания, иногда забредаю в тень деревьев. Но мои меры предосторожности оказываются лишними. До самого вечера ни один друс не блеснул на солнце. Ни одного солдата не попалось мне на глаза на ведущих в лес тропах, и я уже начинаю думать, что наместник отозвал своих воинов обратно в Шин.