Бессмертный
Шрифт:
— Слышали уже, — ответил один из солдат, не спуская Костуна с прицела. — А ты кто такой?
— Какая вам разница?
— Спускайся вниз, поговорим нормально. Расскажешь все подробно, а потом решим, что делать дальше.
Это все было очень рискованно, но выбор был не особо велик. Приземляясь на площадку, Верон нашарил в кармане последнюю капсулу крага и проглотил ее. Если все обернется не так, как он запланировал, ему понадобится любая помощь, даже наркотики.
Его обступили со всех сторон, не успел он толком выбраться из корабля. К нему подошел тот самый, с кем он разговаривал минуту назад.
— О, гераклид? Интересненько, — протянул он. — Не ты ли убил моего
Верон не ответил. Они сами виноваты. Ну кто лезет в яму, не убедившись, что она кишит змеями? Тот патрульный неосторожно высунул голову, а Верон лишь машинально среагировал, но никакие объяснения не заставят этих Людей спустить ему это с рук.
— А где еще один? — поинтересовался патрульный. — Здесь был еще как минимум один, тот, что спускался к нам с сенатором в заложниках. Да и самого сенатора я что-то не вижу, если только он не превратился в тут потную свинью, — кивнул он на Костуна, который и правда был похож на свинью, но кто будет выглядеть иначе, когда на него наставлено несколько автоматных стволов, а под сиденьем бомба замедленного действия.
— Вам важнее сенатор или жители? По всему городу расставлены бомбы, которые могут сдетонировать в любую секунду. Вы должны немедленно эвакуировать город.
— Ах, эвакуировать город. Слушаемся и повинуемся, — притворно поклонился командир солдат. Потом выпрямился и чуть отошел в сторонку, как обычно делают самые главные. — Схватить его, — приказал он.
Верон это предвидел.
Они, конечно же, знали, кто такие гераклиды, но глупость Людская и «не поверю, пока сам не увижу» преодолевают любые разумные доводы, ведь трудно поверить, что лизнув железяку в лютую стужу, можно прилипнуть языком, даже если это случилось с твоим другом секунду назад. Верон не был железякой, да и солдаты не собирались его лизать, а потому и последствия оказались внушительней и страшней.
Они полагали, что количество и оружие дают им преимущество, оно действительно было, но не настолько большое, как можно было себе представить. Первым понял, что эта партия проигрышная, самый опытный из солдат — их командир, который первым и слинял. Но по пути он не забывал отдавать приказы, глупейшим из которых был приказ схватить Костуна (кого-то же ведь нужно схватить, чтобы не оставаться с пустыми руками).
Свернув шею очередному солдату, которым он закрывался от пуль, Верон то ли услышал, то ли заметил краем глаза Костуна, вопящего, словно свинья на скотобойне, и отбивающегося от солдата, пытающегося стащить его с кресла. Гераклид опрометью кинулся прямо с крыши на балкон, но опоздал. Костун уже был не в кресле, а в руках солдата, который просто дал ему по башке и вырубил. На балконе оставалось не так много Людей, так как большинство ушли вместе с командиром, но все же у них было оружие, которым они не преминули воспользоваться. В Верона стреляли с двух сторон и те, кого он не успел добить на площадке сверху; они буквально сражались за то, чтобы глупо умереть.
Сознание Верона никогда не работало столь стремительно и столь противоречиво. За долю секунды у него в голове проносились тысячи мыслей, и все они были абсолютно эгоистичны. Он прилетел специально, чтобы спасти Костуна, но, можно сказать, сам привел его на эшафот, а теперь все, о чем он думал, — как спастись самому.
Ноги, не слушая хозяина, повернули назад. Верон побежал вглубь комнаты, набитой книгами, но не успел переступит порог, как почувствовал удар в плечо и ребра — пули его достали. Но кроме удара почти ничего и не было, он принял краг, практически полностью блокирующий боль, и потому он побежал дальше.
В ушах звенело, перед глазами все плыло, тело не чувствовалось. Верон целую минуту лежал, думая, что он мертв, ведь только мертвые не чувствуют боли. Наконец, он смог осмотреться в полупрозрачной дымке ядовитого газа. Балкона, откуда он бежал, больше не было, зато винтовая лестница все еще была видна сквозь едкий дым. Верон попытался подняться, но вдруг понял, что его не слушается правая рука, а левая нога едва держит вес. Все тело кровоточило. Он дотянулся целой рукой до спины и вытащил мелкий железный осколок, вошедший в плоть сантиметров на семь-восемь. Возможно, там было больше осколков, но они не причиняли неудобств и он оставил их в покое — сами вылезут.
Верон заковылял к зияющей дыре, сам не зная, чего желая. Наверно, он надеялся увидеть чудом спасшегося Костуна. Но чуда не было. Он решил отложить самобичевание до лучших времен, если доживет до них.
Снизу слышался шум и даже стрельба, кто-то кричал, кто-то рычал, чей-то крик удалялся, словно кто-то падает с большой высоты, вероятно, так оно и было. Верон заметил, даже почувствовал, как кто-то подошел к нему сзади, лишь когда до него оставалось не больше двух метров. Он резко обернулся. Это был патрульные. Его шлем был пробит и в дырке Верон рассмотрел то, что осталось от глаза, когда в него влетел осколок. Солдат рычал, двигаясь к противнику, и плевался красной слюной, нога была вывернута назад, но его это не особо заботило. Гераклид даже не знал, кто выглядит хуже: он или этот зомби-солдат, но он знал, что сейчас находится в очень плохой форме. «В последнее время я слишком часто бываю в такой форме», — подумал он.
Солдат набросился на него, и Верону не оставалось ничего лучшего, кроме как вместе с ним полететь кувырком с лестницы. А внизу было еще хуже.
Несколько солдат, благодаря шлемам, не подверглись влиянию газа, и сейчас прижимались к дальней стене, целясь в остальных из автоматов и нанося им легкие удары прикладом, чтобы просто без вреда отстранить от себя, но не зная, что предпринять — стрелять по своим никто не хотел. Выстрелы, которые Верон слышал раньше, видимо, были предупредительными, но на тех, кто подвергся влиянию газа, это не возымело никакого эффекта.
Газ подействовал лишь на тех, у кого не было надето шлема и чья форма была повреждена, так как она являлась герметичной, способной обеспечить выживание даже в открытом космосе, пусть не очень долго. В своем сознании осталось лишь несколько солдат и сам Верон, хоть он и не понимал — почему. Возможно, Нерос просто сделал газ неэффективным против гераклидов, хотя трудно было представить, как это возможно и зачем ему это было надо, если он сам сказал, что у него самого есть иммунитет. Если Нерос врал об этом, то мог соврать и о многом другом.
Верон, рухнув с лестницы и отбив себе все по второму разу, внес самый настоящий переполох. Зомби, до этого более-менее спокойные, зашевелились, словно спали, а их бесцеремонно разбудили. Верон отбросил того, с кем вместе прилетел с лестницы, но на него тут же набросился другой. Гераклид неловко увернулся, раненая нога подвернулась, но он успел схватить одно из солдат за броню и удержался, а его самого отшвырнул в сторону, но на него накинулось еще двое. На плече одного из них все еще висел автомат; Верон схватился за него и, не снимая, выстрелил в другого солдата короткой очередью.