Бесстрашный
Шрифт:
Но не сегодня. Каждый раз, как Тим наносил удар, я перехватывал его. Буквально каждый раз.
— Хорошо, — сказал мистер Каллахан, проходя мимо. С того памятного дня в больнице это было первое адресованное мне замечание, если не считать рутинных инструкций.
После нескольких других заданий классу вновь было предложено заняться якусоку кумитэ. На этот раз моим партнером оказался коренастый, очень мощный парень. Его движения были неторопливыми.
В вольном стиле я мог найти у него миллион брешей благодаря его неповоротливости, но уж если его удар достигал цели, ничего
Однако мне удалось поставить блок. Как он ни был силен, а я все же добился успеха в тридцати случаях из тридцати, применяя оборонительную тактику так точно и вовремя, что его кулаки ни разу не достигли цели.
— Хорошо, — вновь обронил мистер Каллахан.
И тут я понял его идею. Сенсей больше обычного упирал на оборону. Причем делал это не напрямую, но с такой регулярностью, что мне ничего не оставалось, кроме как совершенствовать эту сторону моего мастерства. Я никогда особенно не заботился об оттачивании блоков — моим девизом было: «лучшая защита — это нападение». Сенсей подталкивал меня к новому индивидуальному стилю.
Ну ладно, поганец, подумал я. Не знаю, почему ты не говоришь этого вслух, но если хочешь, я стану лучшим из этих чертовых блокировщиков во всем нашем поганом мире.
Следующие девять месяцев я отрабатывал контрдвижения на все типы нападения, в том числе и такие, которые практически никогда не применяются. К концу этого периода еще оставались игроки, которые ставили блоки лучше, чем я, но разрыв стремительно сокращался.
Однажды вечером мистер Каллахан в начале урока вольного стиля объявил:
— Сегодня мы будем делать упражнения, которые я не вводил последние несколько лет. Демонстрируют мистер Накаяма и мистер Тайтлман.
С мест поднялись и поклонились друг другу два бойца наивысшего ранга после самого мистера Каллахана.
— Мистер Тайтлман может применять только наступательную технику, мистер Накаяма — только оборонительную.
Сенсей дал команду сходиться. Оба выдали каскад приемов. Как ни привык я к высококлассному исполнению, но и у меня отвалилась челюсть. Они были устрашающе прекрасны. Комбинации Тайтлмана вырастали одна из другой; кроме того, ему не приходилось заботиться о контратаках. Ловкий, подобранный и быстрый, он настолько владел своими движениями, что казался вечным двигателем.
И все же Кейт не уступал ему. С нечеловеческой точностью мой приятель уклонялся от ударов и отбивал кулаки и ноги противника. Он вовсе не выглядел обороняющимся. Когда Тайтлман наносил удар, Кейт хватал его за лодыжку и сваливал с ног. Когда Тайтлман размахивался в фури учи — хлыстообразном выпаде, — целясь в висок Кейта, последний подныривал под удар и отталкивал противника далеко назад. Тайтлман проводил на полу больше времени, нежели тот, кто по правилам должен был стать жертвой. Ему потребовалось почти полматча, чтобы исхитриться нанести один-единственный удар.
Они поклонились друг другу и сели.
Каллахан указал на меня:
— Вы будете защищаться. Мистер Сидденс будет нападать.
Наконец-то. Хотя это и не был настоящий спарринг, упражнение все же освобождало меня от пут. Я быстро вскочил.
Пока мы смотрели друг на друга, додзё перепрограммировало наши облики. Резкие черты Сидденса преобразовались в наружность среднестатистического противника. Правда, на этот раз я знал, с кем мне предстоит сразиться. Сидденс был бывшим морским пехотинцем, и он отличался стилем, почти столь же агрессивным, каким был мой стиль до нападения.
— Хадзимэ! — крикнул сенсей.
Я колебался, намереваясь прыгнуть вперед, как делал Кейт, но Сидденс первым рванулся в атаку, и мой защитный рефлекс вновь заставил меня съежиться. Однако я успел отпрянуть и качнуть бедрами, отводя пах — цель Сидденса — с линии огня. Зацепив его ступню ладонью, я отвел ее в сторону. Это было классическое движение, известное как сукуи уке — блок-совок. За истекший год я отрабатывал его миллион раз.
Он выбросил кулак. Я прыгнул в сторону, а потом вперед, обойдя противника, очутился позади, плотно прижавшись к нему. Он попытался выкрутиться, замахиваясь локтями и коленями, но я крепко ухватил его догу, и в течение пяти победоносных секунд он не мог достать меня. Из его горла вырвался разочарованный рев, а мое настроение поднялось до заоблачных высот, где не бывало уже почти два года.
Хорошие вещи не длятся долго. Сидденс вырвался из моего захвата и ударил локтем в ухо. Я отшатнулся, излишне раскрывшись. Отчаянно ставя блоки, я ухитрился продержаться еще секунд тридцать прежде, чем он повалил меня на пол и убил ударом в затылочную часть шеи.
Тем не менее, вернувшись после отключения в неповрежденный суррогат, я не чувствовал себя побежденным. Заметив, как я сияю, Кейт подмигнул мне. Мы с ним оба знали, что, доведись мне работать в спарринге с таким борцом, как Сидденс, год назад, я был бы убит вдвое быстрее. Теплая волна удовлетворения омывала мою нервную систему.
Одна мысль доставляла мне особую радость. Я все еще трусил в момент атаки. Но в тот раз я впервые понял, что таится за непроницаемой внешностью мистера Каллахана. Он уже повернулся к следующей паре борцов и казался целиком поглощенным схваткой, но я уже знал, что у него есть особые планы на мой счет.
В последующие шесть месяцев сенсей почти на каждом занятии разрешал мне работать в спарринге по новой, введенной им схеме. Я всегда играл роль обороняющегося. У завсегдатаев додзё появилось некое предчувствие. Они, как и я, знали, что рано или поздно я избавлюсь от своего проклятия.
Этот момент наступил совершенно неожиданным образом. Шло самое заурядное во всех отношениях занятие, когда вдруг мистер Каллахан вызвал меня на середину зала…
И сам встал напротив.
— Сегодня у вас будет нормальный спарринг. Джийю кумитэ.
Во рту у меня сразу же пересохло. Сенсей. Шихан. Он уже много лет не участвовал в спарринге со своими учениками. Приберегал свое волшебство для турнирных соперников. Чужаков. Врагов.
Я посмотрел ему прямо в глаза и постарался не намочить штаны доги.