Бестолковая святая
Шрифт:
Я не ответила ему оскорблением, решив дождаться, когда внутренний голос подскажет мне умное, конструктивное и изящное решение, которое поможет нам выйти из тупика.
Есть!
— Пьер, мне кажется, ты обиделся из-за того, что я сказала в присутствии Поля, и теперь дуешься. Можешь не сомневаться в моем уважении. Твое мнение для меня очень важно. Я готова тебя выслушать, если хочешь, давай поговорим.
— Полин, ты сама-то себя слышишь? Что с тобой? Ты проглотила краткое содержание сериала «Пламя любви» из «Теледосуга»? Неделю ведешь себя как героиня мыльной оперы. Витаешь где-то, не говоря о главном…
— Вот и давай поговорим о главном, дорогой! Чем ты недоволен? Тем, что я пытаюсь стать лучше, терпимее, внимательнее к другим, меньше думать о себе? После больницы
Пьер провел по лицу рукой.
— Не изображай святую Бландину [25] , милая, умоляю тебя, жертвенность — не твой стиль. Я первый восхищаюсь тем, как мужественно ты справилась со всей этой передрягой, но ты очень, ОЧЕНЬ изменилась, и так стремительно, что я должен привыкнуть… А твое выступление за столом — это просто манифест хиппи семидесятых, «Свободные дети Саммерхила», часть вторая! Что за мания — бросаться на выключатели и гасить свет, как будто от этого зависит твоя жизнь? Ты же всегда говорила, что если в комнате горит меньше пяти стоваттных ламп, то тебе хочется наглотаться прозака! Сегодня, возвращаясь домой, я до смерти перепугался — навстречу мне по лестнице несся огромный тролль, переодетый орангутаном, но это была Афликао в моей… в твоей шубе. Она сказала, это твой подарок… Разве не ты, открыв пакет на Рождество, заявила, что хочешь быть похороненной в этой шубе, лишь бы она никому не досталась после твоей смерти!
25
Христианская мученица, отданная на съедение львам.
— Признай, это была жуткая идея. Как только я могла произнести подобное?
— Знаешь, я считал, что женился на женщине, похожей на игристое шампанское, непредсказуемой, но возбуждающей. А теперь живу… только не обижайся… с теткой скучной, как настой ромашки домашнего приготовления. Скажи честно, это пройдет или мне следует начать привыкать?
Придурок.
Придурок высшей пробы.
Нет, недопустимо так думать о спутнике жизни.
Я сделала над собой нечеловеческое усилие и произнесла с улыбкой:
— Боюсь, тебе придется привыкать, Пьер. А сейчас «настой ромашки» хочет спать, так что спокойной ночи.
Я почти не сомкнула глаз, пытаясь найти успокоение в легком похрапывании Пьера. Десять раз за ночь я порывалась его разбудить, но так и не решилась. А ведь прерванный сонбыл моим любимым приемом для постскандального примирения, и я часто вызывала живой интерес своих читательниц, рассказывая о нем на страницах «Модели»: мужчина, разбуженный слезами — «Боже, как мне грустно, я хочу умере-е-еть», — мгновенно сдается: «Ну-ну, все забыто, детка, давай спать, ладно?»
Однако новая Полин не могла будить среди ночи безмятежно спящего человека — даже ради того, чтобы предложить помириться.
Около половины девятого, когда дети ушли в школу, я решилась вынырнуть из тревожного забытья и потащилась в ванную. Из зеркала на меня глянуло лицо Елены Чаушеску.
Я включила компьютер. В почте было 18 новых сообщений. Я пропустила 12, предлагавших увеличить мой пенис, поборов не слишком гуманное желание переадресовать их Пьеру (юмор — моя профессия), приняла приглашение на ужин к новому ухажеру Матильды (наша светская жизнь входила в обычное русло, вот и славненько) и с замиранием сердца открыла сообщение от Раф, своей начальницы-брюнетки, озаглавленное «Нунадоже».
Ку-ку, ПОП, получила твою заметку о Покемоне, увы, у нас возникли проблемы с версткой, не пройдет, too bad. Когда ты появишься в редакции? Хотелось бы минут пять почирикать с тобой, и Мими.
Все было плохо, очень, очень плохо. В последний раз у нашей двуглавой дирекции возникло желание «почирикать втроем»два года назад… в тот день, когда у Ирис де Будан навсегда отняли пропуск в VIP-столовую.
Я ответила, что буду послезавтра — нужно продумать стратегию защиты, — и всю вторую половину утра запихивала во все сливные бачки пакеты с известью, чтобы спасти нашу планету, — «простой гражданский поступок», как вечно повторяет метео-дама с TF-1, весьма достойная женщина, которую я в прошлой жизни считала полной дурой. После обеда я варила луково-картофельный суп для «Сострадательного милосердия», добровольной ассоциации матерей-домохозяек, которую мне горячо рекомендовала Жермена Крике.
День одиннадцатый
Праведность и неправедность — дело сугубо личное, никто не может сделать праведным другого человека.
Я незаметно посмотрела на часы. 22.45.
Господи боже ты мой.
Никогда еще я так не скучала в гостях.
Вернее, раньше я никогда не скучала в гостях. Даже самый дурацкий спор, например о трудностях передвижения по Парижу между каким-нибудь пенсионером и кхмером-хиппи из числа сторонников «зеленых», был мне интересен. Мне всегда удавалось подслушать полезную информацию, или удачное выражение, или пару забавных реплик, которые я потом с успехом вставляла в свои статьи.
Теперь же меня занимала одна-единственная мысль: можно ли потерять сознание от скуки в присутствии дюжины человек? Я отчаянно пыталась следовать разумному совету своей мамочки: «По этикету сидящему за столом в гостях следует изображать «дворники»: взгляд направо, улыбка — хахаха-надо-же;взгляд налево — хохохо-не-может-быть;поклевать из тарелки». Увы. Сидя между сладкоречивым адвокатом, рассуждавшим об экономическом спаде во Франции под вкуснейший тыквенный суп, и дантистом, прикидывавшим, у скольких из сотрапезников имеется кариес, я могла изображать лишь «дворники» вертикального действия, хлопая ресницами, чтобы не заснуть.
На тарелке лежал кусок дичи.
Филе косули.
Кошмар. Вырезка из мамы Бэмби, застреленной хозяином дома, брокером с оттопыренными ушами, который, даром что был родом из Вирзона, каждое второе слово произносил по-английски. Судя по томным взглядам, которые бросала на него Матильда, в других областях он явно отличался изящным слогом. Некоторое время я с удивлением наблюдала за своей подругой. Зеленый пиджак с бронзовыми пуговицами прекрасно сочетался с матовыми колготками, а пирсинг во всех возможных и невозможных местах делал ее идеальной парой для егеря-любителя из Национальной финансовой корпорации. Но мы были давно и хорошо знакомы, и я не сомневалась, что эта идиллия недолговечна: Мат быстро все надоедало, и у парня с интеллектом таким же плоским, как равнина Солони, было мало шансов задержаться при Матильде хотя бы до окончания охотничьего сезона. А жаль: он разведен, детей и видимых изъянов не имеет, если не считать маниакального желания убивать оленей, нападавшего на него каждый год в сезон охоты. Возможно, брокер и сумел бы сделать образ жизни моей Мат более здоровым и уравновешенным, что пошло бы на пользу и ее дочке, шестилетней малышке Моник (по мнению ее матери, за этим именем — будущее), моей любимице и крестнице. Я пообещала себе, что попробую помочь подруге приобщиться к радостям моногамной жизни и дисциплины, в чем она всегда считала себя «теоретиком, но отнюдь не практиком».
Я попыталась поймать взгляд Пьера, но он был поглощен беседой с соседкой, о существовании которой еще час назад понятия не имел. Как же неприятно видеть собственного мужа, не сводящего глаз с пухлого рта какой-то клинической идиотки. Я разозлилась и попыталась направить мысли в позитивное русло: наверняка есть какой-нибудь способ послужить доброму делу, спасти этот вечер от бесконечной пустой болтовни. Мой внутренний голос услужливо подсказал решение.
— Попрошу тишины! Кто-нибудь еще хочет высказаться по поводу исчезновения дичи в Камарге? Нет? Тогда предлагаю небольшую игру, забавную, но не лишенную смысла. Согласны? Итак, пусть каждый из нас скажет, с кем он хотел бы оказаться вместе через десять лет.