Бестолковое время суток (сборник)
Шрифт:
– Спроси у него сама. Возможно, он чего-то не договаривает.
– Тошенька, я могу тебе похвастаться?
– Ну как я запрещу моей малышке эту слабость! Конечно, солнышко!
– До твоего приезда мне не давали прохода разные прохвосты. А сейчас они обходят меня стороной, завидев только лишь издалека. И женщины кланяются при встрече. Некоторые стараются сделать это первыми. Иногда становится стыдно, особенно если это пожилая женщина.
– Радость моя, любовь и уважение не имеют возраста.
– Ты плохо знаешь азиатские обычаи, Тоша.
– Ты права, тут мне возразить нечем. Но между нами восемь лет разницы. Разве ты её ощущаешь?
– Тошик, о чём ты! Ты для меня самый молодой, самый красивый, самый умный, самый талантливый!
– Как прекрасно быть самым-самым! И всё благодаря тебе, любовь моя. Обнимаю и целую крепко-крепко. Твой Антон
Зима
– Здравствуй, Сонюшко, ясное солнышко!
– Здравствуй, Тошенька, ветер мой северный!
– У меня счастливая пора. Идёт подготовка к экзаменам, – я по обычаю сдаю досрочно. Да помимо основной работы мне предлагают заказ.
– Что заказали?
– Нужно сделать три скульптуры на выставку.
– Разве выставочные работы оплачиваются?
– Мой профессор сказал по секрету, что будут оценивать. Уже есть предполагаемый покупатель.
– Я рада за тебя, что всё хорошо. А в чём ещё счастье от напряжённой работы?
– У меня остаётся мало времени, чтобы тосковать по тебе.
– Хитренький какой, потосковать не хочет. Неужели это неприятно?
– Ты знаешь, – я слабый душой человек. С тобою рядом, любовь моя, я всё вынесу. Но как не хочется порой возвращаться в дом, где никто не ждёт.
– А твоя мама! Она тебя дожидается.
– Мама всегда мама, даже такая как моя. Но и она считает недели до твоего приезда в наш дом. Ты не была ещё здесь, а тебя уже всем не хватает.
– Потерпи, родное сердце, немного осталось.
– Что делать, приходится… Чем жива, моя дорогая?
– Мы неспешно живём. Я работаю рядом с женой Бахрама, в детском саду.
– Как там Амир без твоего присмотра!
– Амир наконец-то добился своего, – перешёл на работу в городскую администрацию.
– К нему раньше прислушивались, а нынче совсем большим человеком стал!
– И очень вовремя. Приболел наш Баха, и Амир устроил его в хорошую больницу. Правда, наши хорошие больницы хуже ваших плохих. Но хоть что-то.
– Может просто зимняя хандра. У нас такое часто бывает.
– Только не вздумай хандрить, мой свет, я сразу почувствую.
– Как ты можешь почувствовать на таком расстоянии!
– Разве для сердца важны расстояния? Иногда я закрываю глаза и вижу тебя, идущего по мокрой набережной под тяжёлым свинцовым небом. И мне становится зябко и неуютно.
– Прости, родная. Но в нашем городе действительно бывает не только зябко, но и промозгло. Не только неуютно, а невмоготу тоскливо. Потому что та, которой посвящаешь свою жизнь, находится так далеко.
– На самом деле я близко. И не потому, что это всего лишь четыре часа полёта, нет. Когда я вечерами сижу за рукодельем, то представляю, как ты только что вышел. Или наше расставание в аэропорту, которое было всего лишь вчера. Или тёплый летний вечер, когда ты первый раз пригласил меня на танец.
– Я помню тот вечер. Он не был тёплым. На тебе была лёгкая шерстяная кофточка, волосы скручены в тугую косу и обвиты бусами изумрудного цвета.
– Ты помнишь, любимый мой! Я плачу от счастья.
– Солнышко, позволь мне утереть твои слёзы. Только возьми платочек и проведи им по глазам. Я рядом, не плачь, дорогая, я с тобой.
– Уже не плачу, не плачу, не плачу. Я по тебе скучаю, муж мой. Целую. Твоя Соня
– Здравствуй, жемчуг моего сердца!
– Здравствуй, косточка моя виноградная!
– Подели со мною тяготы свои.
– Скоро выставка, я в трудах. С утра до позднего вечера.
– Ты думал обо мне?
– Я про тебя не забывал никогда.
– Никогда это очень и очень много. Смогу ли я чем искупить твоё никогда?
– Верь мне, верь в меня, в нас – вот твоё искупление, жена моя, любовь моя.
– Уж мне ли не верить! Но порой становится страшно.
– Чего ты боишься, родная! Что я тебя брошу?
– Что ты, Тошенька, мне такое и не приснится даже. Но обманывать не стану. Однажды приснилось. Но лишь однажды.
– Прости меня, Сонюшко.
– Ты не властен над снами, тем более моими.
– Наверно это был день, когда я вспоминал тебя накануне ночи. Тяжёлый был день.
– Я не виню тебя, Тошик, но прошу.
– Всё сделаю, что в моих силах. Но я начал зачеркивать на календаре прошедшие дни.
– Я так делаю давно уже.
– И вижу, – незачёркнутых становится всё меньше.
– У Герды каникулы, и она приезжала ко мне в гости. Мы всю ночь проговорили с ней, обнявшись, в нашей комнате. Горели свечи, и мы почти не пили твоё любимое вино.
– Я не забуду внимание и заботу, когда был в доме её дедушки.
– Оказывается, она и не была в тебя влюблена ничуть.
– Разве ты могла в этом сомневаться?
– Тогда могла. Я готова была с тебя пылинки сдувать. И если потребовалось бы, то и Герде не поздоровилось бы.
– Попроси у неё прощения. Она не виновата, что она ещё маленькая и глупенькая.
– Она уже не маленькая. Скажу тебе по секрету, – она нашла, кажется, своего суженного. Но кто, – не говорит. Только опускает глаза и смущается.