Бестселлер
Шрифт:
Король подошел к перевернутой кровати Софии, поставил её на место и сел на плоскость из пружин. Внимательно посмотрел на Джулию.
«Король в подземном королевстве был глубоко несчастен. Он жаждал любви от своих королев, но те почему-то отказывались его любить. Он всё для них делал — мыл, кормил, любил, но вредные женщины почему-то мечтали о воле и просили их отпустить.
Король знал, что на воле он не будет королем. Там он будет лишь огромным и неуклюжим мужчиной, который отпугивает женщин. И его глодало изнутри несчастье.
Он не мог выказать своим королевам истинных чувств и намерений, ведь тогда они подняли бы его на смех. А он хотел лишь понимания и немного ласки.
Но король хотел искреннюю любовь и ласку, а королевы не давали её. Тогда он сводил королев с ума, потихоньку, понемногу, но заставлял влюбиться в себя.
Однако, такая любовь не приносила облегчения, а наоборот — жгла сильнее пламени. Король бесился, но ничего не мог поделать. Король был несчастен.
Королевы уходили одна за другой, они умирали без света и тепла, а король находил новых пленниц и всё жаждал найти ту, которая его полюбит.
Он был похож на заколдованного принца из сказки «Красавица и чудовище». Он искал свою Белль, но не находил её. Женщины умирали, а он всё искал любви и был несчастен.
А ещё королем управлял Высший разум, который диктовал, что нужно делать королю. Он был пленником в своем подземном королевстве и не мог вырваться из оков. Король ненавидел такую жизнь и оттого был ещё более несчастным»
Джулия читала запись торжественным голосом, словно декламировала стихи Вольтера перед литературным собранием. Она не отрывала глаз от текста, вкладывая в каждое слово частичку той ненависти, которую испытывала к этому мускулистому извращенцу. Джулия читала долго, не меньше десяти минут, а когда закончила то увидела то, отчего сердце на миг остановилось.
На щеках короля блестели две дорожки. Они начинались от помутневших глаз и заканчивались под подбородком. Маньяк плакал…
Глава 25
— Мой король, что с тобой? — вот сейчас Джулия испугалась также, как в первый раз, когда очнулась в этом месте.
По телу пробежал холодок, и гусиная кожа выступила отчетливыми пупырышками. Даже отросшие волоски на руке поднялись дыбом. Не такого эффекта она ожидала. Он должен был разозлиться, закричать, затопать ногами и включить ток в ошейнике, но… король плакал.
Эта непонятная реакция короля…
Джулия ненавидела плачущих мужчин, считала, что эта слабость доступна лишь женщинам, но сейчас… Эта глыба невозмутимости просто протекла, как дырявый пакет с водой.
Что последует дальше?
— Мой король, прости, если я тебя задела, — проговорила Джулия.
Билл молча вытер слезы — будто умылся, тяжело вздохнул. Джулия заметила, что пальцы короля мелко подрагивают, словно он сам находился под напряжением тока. Он исхудал за проведенный месяц, однако мышцы всё равно оставались внушительными. И теперь эта гора мышц обмякла и пускала слюни.
— Ты… Ты всё правильно написала. Ты молодец, — оглянувшись на дверь, сказал Билл.
— То есть как?
— Да, всё правильно. Я и в самом деле несчастен. Никто меня не любит… — король всхлипнул.
Сейчас он напоминал огромного ребенка, у которого отняли любимую игрушку. Джулия с трудом подавила желание встать и обнять его, чтобы утешить.
Нет, нельзя! Он враг… и осколок диска в руке должен лишить жизни этого врага.
— Король тебя любила София, — сказала Джулия.
Билл Доннахерц вздрогнул, как от удара плеткой, которую так и не выпустил из рук. Он поднял на Джулию покрасневшие глаза, похожие на стеклянные шарики, обсыпанные красным перцем.
— Та королева никогда не любила короля. Я это чувствовал. Я это видел в её взгляде, она была такой же, как и Венди Уотсон. Ей тоже хотелось только скипетра короля.
Джулия не знала, что ответить. Она предпочла молчать, а король вытер нос тыльной стороной ладони и продолжил:
— Это было в старших классах. Да-а, именно в старших классах к нам и пришла Венди Уотсон. Я тогда ещё не был королем, нет, моя королева, не был. Я был обычным ботаником, и учителя меня звали Билл Доннахерц. «Какун Билли» — так меня звали одноклассники. Это прозвище приклеилось, когда я в младшых классах не успел добежать до туалета…
Вот только воспоминаний не хватало — он всё больше и больше пугал Джулию.
Зачем он это рассказывает? Зачем назвал своё полное имя? Неужели думает, что Джулия никогда отсюда не выберется и никому не расскажет?
— Так вот, когда Венди пришла в нас класс, то мне показалось, что вместе с ней в комнату закатилось ослепительное солнышко. Я тогда не знал, что девчонки из Техаса рано взрослеют, и она показалась мне самой красивой и самой невинной из всех существующих на Земле людей. Через три дня я осмелился пригласить её на свидание…
Снова тягостное молчание воцарилось в комнате, усыпанной пластмассовыми осколками и клочками от одеяла. Джулия не знала, что сказать. Да, она много раз читала монологи злодеев в финале произведений, когда кульминация нарастала до такого предела, что вот-вот и страницы книги брызнут потом напряжения.
Она считала это самым большим штампом и никогда не использовала в своих романах, лучше ударить сразу и все решить одним махом, чем тянуть сурка за хвост…
— И ты знаешь, она согласилась. Да, она согласилась пойти на свидание с Какуном Билли. К ней сразу же подбежали наши сплетницы Мелисса Стомпсон и Глория Финисид, но Венди не послушала их. Если бы я только знал, что меня ожидало на свидании…