Бэтмен возвращается
Шрифт:
— Ребята! Ребята! Не отвлекаться! Все за работу! Сделаем из него мэра!
Стоящие бросились по своим местам, то и дело боязливо оглядываясь на стоящего посреди зала Пингвина. Макс осторожно взял его за плечо, подвел к аппарату с газированной водой и сунул ему в ласты пластиковый стаканчик.
— Запей, — посоветовал мистер Шрекк, — и не злись. Извини их. Они еще не сообразили…
— Тебе не кажется, Макс, что вы немного опоздали? — перебил его Пингвин, облизывая окровавленные губы.
— Да. Мы действительно опоздали, но лишь чуть-чуть. Ты запросто сможешь стать мэром!
— И как же это я смогу им стать?
— Мэра могут отозвать избиратели, — терпеливо разъяснял Шрекк, подвергнуть импичменту.
— Не знаю. Не думаю…
— Сам представь, — Макс указал на рекламные плакаты, — Освальд Кобблпот — мэр Готэма. Великолепно, правда? Ты заполнишь образовавшуюся пустоту…
— Хотел бы я заполнить ее пустоту, — проговорил он, указывая на круглую кокетничающую попку возле стола.
— Все это будет, Освальд, — Макс понимающе улыбнулся. — Поработать языком как следует…
— Да, да, именно! — горячо согласился Пингвин, продолжая смотреть на округлые формы. — Поработать… — он внезапно замолчал, почувствовав на себе насмешливый взгляд Шрекка. — Ну так что для этого нужно?
— Нам нужно только одно…
— Что одно? — Пингвин положил рыбу на крышку автомата. Наверное, она мешала ему мечтать. И продолжил: — Потрясающие женщины, да? Чтобы город был красив!
— Да, — согласно закивал Макс. — Совершенно верно. Но еще нам нужен какой-то катализатор.
— О да, именно катализатор! Господин мэр, мистер Кобблпот, ваш столик!
Пингвин прищурился и погрузился в сладостные мечты. Растянув губы в похотливой улыбке, он пел, разводя руками и шевеля носом:
— Я хочу тебя, Освальд! Хочу тебя прямо сейчас, здесь!.. Ах, аккуратно, мои трусики… Это самый большой зонтик, который я видела в жизни… И потом эту…
— Да, это конечно хорошо. НО!
Макс встряхнув, вернул его из иллюзорного мира. Пингвин тяжело вздохнул и озадаченно посмотрел на Шрекка, который как ни в чем не бывало продолжал объяснять ему свою программу:
— Тогда начнем операцию, как в Тонкинском заливе?
— То есть? — не понял Кобблпот.
— На огонь ответим огнем.
— А… — Пингвин расцвел хитрой улыбкой. — Кажется, я понял. Тебе нужны мои друзья.
— Не мне нужны, а тебе.
— Ага! Значит, нам нужно, чтобы мои ребята тут наверху довели людей до исступления? Чтоб у всех кровь в жилах стыла?
— Совершенно верно.
— Это разумеется, будет весело…
— Ну что, ты согласен?
Пингвин стоял и задумчиво переводил взгляд с мистера Шрекка на плакаты, висящие на стенах и обратно.
— Нет, нет, нельзя отвлекаться, — сосредоточенно проговорил он и засеменил к лестнице. — Все это хорошо, весело… Но у меня есть и другие дела.
— Отвлекаться? — Макс ошарашенно посмотрел на него. — Освальд! Да ведь это твой шанс! Ты понимаешь? Это же твоя судьба, которой лишили тебя твои родители!
Пингвин остановился, резко повернулся и, щурясь, посмотрел Максу прямо в глаза.
— Это то, что мне принадлежит по праву? — тихо спросил он.
— Да, конечно. Если бы с тобой не случилась эта трагедия. Я просто уверен, что ты создан для этой карьеры. Представь себе, — доверительно зашипел Шрекк, — ничто не будет стоять у тебя на пути. Что бы ты ни задумал, все будет в твоей власти.
— Ну, Макс, — после секундного раздумья промолвил Пингвин, и кривая недобрая ухмылка появилась на его лице, — с тобой трудно торговаться. Хорошо. Я буду мэром.
Он взобрался на лестницу и, развернувшись в зал, заорал дурным голосом:
— Давайте, ребятки, жгите их всех!
Кругломордые кошачьи часы на площади показывали без четверти три. На темных улицах было тихо-тихо. Только какая-то странная черная кошка, бесшумно приплясывая, как тень скользила вдоль спящих домов. Внезапно она замерла у большой витрины, за которой красовались оскаленные мордочки зубастых кошек. Она подняла голову и прочла неоновую переливающуюся надпись: «Все, что нужно для жизни, дадут вам Шрекки».
Кошка пробежала вдоль витрины, царапая острыми иглами когтей холодное стекло. У больших, запертых, так красиво вращающихся днем дверей она остановилась и осмотрелась. Ни души.
— Милый Макс, — протяжно замурлыкала кошка, — неужели тебе жалко пары дешевых безделушек для своей киски?
Она сняла с пояса длинный черный хлыст, широко размахнулась и хлестнула им по стеклам вертушки. Прозрачная конструкция потекла серебряным водопадом, на мгновение нарушив ночную тишину улицы. Мягко ступая по битому стеклу, кошка вошла в огромный зал, заставленный ровными рядами полок, буквально проседавших от наваленного на них товара. Тонкий кончик хлыста прошелся по полкам, увлекая за собой пивные банки, пакеты с концентратами, кульки и коробки с разнообразной снедью.
Кувыркаясь и приплясывая, кошка понеслась дальше. Дорогу ей преградил прилавок с выставленными на нем спортивными принадлежностями. Она остановилась и долго рассматривала блестящие глянцевые упаковки. Снова просвистел хлыст — и на гранитные плиты пола рухнуло витринное стекло, падали и разбивались красочные коробки, прыгали во все стороны теннисные мячики.
Но кошке это показалось скучным. Шипя и скаля зубы, она осмотрелась. Взгляд остановился на манекенах, рекламирующих модели сезона. Она медленно подошла к ним. Просвистел хлыст, и один из пластиковых человечков лишился головы. Это показалось ей настолько забавным, что она не успокоилась до тех пор, пока все манекены не лишились голов, рук и ног.
Кошка присела возле больших контейнеров, заполненных разнокалиберными банками с краской и растворителями. Руки цепкими коготками принялись вскрывать их одну за одной и опрокидывать на пол. Постепенно образовавшееся разноцветное море залило всю секцию. Оно нестерпимо воняло ацетоном, олифой и еще Бог знает чем.
— Фр-р-р, — поморщилась кошка и, подхватив из ящика охапку баллонов с краской, бесшумно исчезла в глубине бесконечного зала.
На пол стали падать длинные стойки, на которых рядами висели, запечатанные в хрустящий целлофан, дорогие костюмы, куртки, плащи. Кошка острыми коготками рвала прозрачную упаковку и рисовала на одежде диковинные картины. Эти шедевры падали на пол истерзанными тряпками, вместе с пустыми баллончиками, похожими на отстрелянные гильзы артиллерийских снарядов.