Betrayed
Шрифт:
Дэвид в волнении расхаживал по комнате. Уже почти обед, и Кортни могла прийти в любую минуту. Мысль о том, что Альбус Дамблдор может умереть, камнем лежала у него на сердце. Дэвид был уверен, что он – единственный, кто может вылечить директора или помочь ему, но что-то внутри заставляло мужчину колебаться. Часть его говорила, что он просто должен позволить Дамблдору умереть. Альбус уже достаточно сделал ему в прошлом, и было бы так легко просто притвориться, что он ничего не может сделать. Никто из волшебников не знал, что Дэвид может помочь, никто не будет винить его.
Дверь открылась, и вошла Кортни, но не одна. Девочка, которая стояла рядом с ней утром, тоже пришла. Дэвид вопросительно посмотрел на Кортни.
– Папа, это Амелия Морган. Она учится в Слизерине на пятом курсе.
Дэвид кивнул, но все еще не понимал, зачем Кортни привела гостью.
– Мистер Барнс, извините, если нарушаю ваши планы, но Кортни настаивала, чтобы я пришла. Я не знаю, почему.
Они оба в ожидании смотрели на Кортни. Та вздохнула:
– Амелия, расскажи отцу историю, которую рассказала мне.
Глаза Амелии расширились от удивления:
– Но… – она замялась, – но… почему?
Дэвид сел и стал ждать, что случится. Ему не особенно хотел слушать слизеринку в этот момент, но дочь казалась настроенной решительно.
Кортни села, Амелия поколебалась и последовала ее примеру.
– Амелия остановила меня этим утром и спросила, откуда я получила так много информации о Гарри Потере. Я спросила, почему ее это интересует, и она рассказала мне свою историю. Я думаю, ты должен ее услышать.
Амелия выглядела несколько встревоженной командным тоном одиннадцатилетней девочки. Но Дэвид Барнс теперь в ожидании смотрел на гостью.
Амелия вздохнула и начала:
– У меня два старших брата, и никто из них не владеет магией. Я даже не знала, что магия существует до тех пор, пока не получила свое письмо из Хогвартса. Мои родители, особенно отец, были в ярости. По-видимому, он знал, что магия существует, и ненавидел ее.
Дэвид внутренне охнул. Теперь он боялся, что понимает, к чему все идет. Кортни больше, чем показывала, была более расстроена его прежним неодобрением ее отъезда в Хогвартс. Мужчина продолжил слушать.
– Мои родители отказались от меня. Они даже не дали мне шанса выбрать, отправиться в Хогвартс и стать отверженной или игнорировать магию и остаться в семье. С тех пор я их не видела. На самом деле я и не хотела. Мою фамилию изменили, я сейчас под опекой Хогвартса, мой главный опекун – диретор. Я пробыла в Хогвартсе месяц до начала учебы после того, как получила свое письмо, и мои родители выгнали меня. С тех пор я проводила каждые каникулы с семьей кого-нибудь из персонала Хогвартса. Первое лето я провела с Сириусом Блэком и его женой Арабеллой, второе – с Биллом и Карой Уизли, третье – с Гермионой и Роном Уизли, а последнее – с Минервой МакГонагалл.
В Дэвиде росло нетерпение. Он не понимал, как все эти сведения относятся к тому, почему она заинтересовалась Гарри Поттером. Амелия, казалось, почувствовала его состояние или увидела выражение лица, и заторопилась.
– Причина в том, что
Дэвид тяжело дышал. Теперь он понимал, почему Кортни привела Амелию сюда. Он также вспомнил, где видел ее в последний раз – она сильно напоминала свою мать. Дэвид видел ее, когда обедал с Верноном Дарсли и его семьей (включая семью его сына) почти десять лет назад. (Конечно, это было еще до того, как он выкупил компанию и сокрушил Вернона и, соответственно, Дадли.)
Дэвид встал и подошел к окну, чтобы никто не видел его лица. Он открыл было рот, чтобы подтвердить, что фамилия Амелии была Дарсли, но спросил совсем другое:
– Ты смирилась с этим?
Амелия, еще не понявшая, почему для Кортни так важно, чтобы ее отец узнал эту историю, задумалась и затем ответила:
– В каком-то смысле, да. Они предали меня. Мои собственные родители сказали, что больше меня не любят, и я ненавидела их за это, но… Мне кажется, я больше не испытываю к ним ненависти Я… больше не чувствую к ним ничего. Я простила их, и больше это не имеет значения, они больше не имеют значения. Я смогла успокоиться.
Амелия не смогла бы сказать, о чем думал мистер Барнс, поскольку он все еще не смотрел на них. Кортни глядела на отца с надеждой и хотела знать, к какому же решению он пришел.
Вдруг Дэвид Барнс резко повернулся, его глаза были полны решимости. Он смотрел на Амелию:
– Амелия, я приглашаю тебя провести следующее лето с моей семьей. На самом деле, я бы очень хотел, чтобы каждое лето ты проводила с нами, а наш дом стал твоим домом.
Глаза Кортни и Амелии расширились от неожиданности.
– Ч..что? Но… директор… мой опекун.
Мысли Амелии смешались.
Кортни частично понимала, почему отец так поступил, медленно сказала:
– Но это означает, что директор должен отказаться от опеки, а сейчас он не в том состоянии. Если он… профессор МакГонагалл, возможно, станет директрисой и опекуном Амелии.
– Директор даст мне опеку, – коротко сказал Дэвид и стремительно вышел из комнаты.
Амелия посмотрела на Кортни:
– Что происходит?
Дэвид торопливо шел по коридору. Мужчина не знал, что нашло на него, как он мог даже мысленно допустить чью-либо смерть, особенно, если он может вылечить. Он – врач. И он он давал Клятву Гиппократа, даже если некоторые из коллег считали ее архаичной,. Это Клятва Волшебника, но речь идет о чести профессии. Что-то в недавнем разговоре освободило его, Дэвид не был уверен, что именно. Может, возможность обсудить со стариком другие вопросы заставила его разум работать активнее.