Бей-беги. История английского футбола: публицистические очерки
Шрифт:
Поражение Кингаби, а вместе с ним и профсоюза футболистов, надолго отбило охоту обращаться в суд для решения трансферных споров.
Другим «камнем на шее» английского футболиста длительное время была «максимальная зарплата». За ее введение некоторые клубы начали агитировать еще в начале XX века. Денег на реконструкцию стадионов нужно было немало (парадокс, но именно популярность футбола и желание собрать на трибунах как можно больше зрителей и, соответственно, больше заработать, привели сразу после перестройки стадионов к финансовым трудностям), поэтому клубы стремились сокращать свои расходы. Один из самых логичных, по мнению руководителей клубов, способов — сокращение зарплаты игрокам.
Самые
Активности большинства клубов и безразличия игроков было достаточно, чтобы в 1901 году максимальная зарплата футболиста ограничилась четырьмя фунтами в неделю. С годами эта сумме росла. Но постепенно менялась сама страна, ее жители. То, что в викторианскую эпоху имело вид необходимый, а, может, даже и полезной для Лиги меры, в 1960-х превратилось в анахронизм. И все равно существовало.
Дело в том, что владельцы клубов быстро поняли, какой мощный способ влияния они получили. Вместе с трансферной системой, максимальная зарплата отдавала игроков на милость клубам. Какой бы звездой ты ни был, ты не мог, по крайней мере официально, получать больше определенной суммы и не мог свободно перейти в другую команду после окончания контракта. Единственный случай судебного иска, связанного с максимальной зарплатой, имел место в 1923 году. Весной 1922 года клубы решили без согласия профсоюза игроков уменьшить сумму максимальной зарплаты с девяти до восьми фунтов. И только Генри Ледди из «Честерфилда» восстал против этого своеволия. После его победы в суде клубы уже не могли менять размер зарплат на свое усмотрение. Но сам принцип «максимальной зарплаты» Ледди не обжаловал. Возможно, для 1920-х это было бы слишком революционным шагом. Но настоящая революция произошла тогда же, когда она охватила все сферы общества — в 1960-х.
В апреле 1960-го Джордж Истэм решил перейти из «Ньюкасла», с которым у него закончился контракт, в «Арсенал». Но «Ньюкасл» отпускать Истэма отказался. Многие футболисты восприняли бы это как что-то неизбежное и на том успокоились. Истэм поступил иначе. После окончания контракта он просто ушел из футбола и стал работать в фирме своего приятеля. В это время Ассоциация профессиональных футболистов (АПФ) готовилась к серьезной судебной войне. Истэм был тем, кого профсоюз так долго ждал. Человеком, который был готов идти до конца.
В то же время АПФ обратилась в правительство с просьбой поддержать ее требования перед Футбольной Лигой, среди которых больше всего боссов Лиги пугали два пункта: отмена максимальной зарплаты и действующей трансферной системы. Годами руководители клубов просто отказывали игрокам, какими бы ни были требования, но на этот раз профсоюз имел достаточно влияния, чтобы объявить забастовку. Упрямые президенты клубов отказывались верить в «восстание». В «Лутоне» Пи Джи Митчелл собрал футболистов и потребовал, чтобы они еще раз проголосовали за забастовку, уже в его присутствии. Только трое не подняли руки. Всем остальным Митчелл заявил, что они «взялись за проигрышное дело».
Дело было настолько «проигрышным», что от максимальной зарплаты клубы отказались еще до запланированной даты забастовки. В чем Лига точно не собиралась уступать, так это в вопросе о трансферной системе.
События января 1961 года это подтвердили. Бесконечные переговоры с «бунтарями» нужны были Лиге только для того, чтобы замаскировать свои настоящие намерения. 19 января Лига как бы пошла на встречу некоторым требованиям профсоюза, и забастовка была отменена. Газеты провозгласили об «отмене футбольного рабства». Но уже в апреле, на внеочередном собрании представителей клубов, никто об уступках даже не вспоминал. «Чтобы там ни случилось, а трансферную систему мы не изменим», — заверил уважаемое общество президент Лиги Джо Ричарде.
Его честь судья Уилберфорс вынудил Лигу передумать. Но это был уже 1963 год. Именно тогда Уилберфорс вынес вердикт по делу Истэм против «Ньюкасла». «Трансферная система является неприемлемым ограничением профессиональной деятельности». Уже этой фразы было достаточно, чтобы похоронить систему, которая годами держала футболистов в кабале. Но Уилберфорс еще и разбил каждый контраргумент Лиги четкими и исчерпывающими тезисами. Началась новая эра, на протяжении которой футбольный люд не сделал выводов из дела Истэма. Вместо поиска сбалансированных и упорядоченных правил, которые регулировали бы рабочие отношения клубов и футболистов, футбол пришел от неограниченной власти клубов к почти неограниченной власти игроков. От невозможности свободно перейти в другую команду даже после окончания контракта к истерикам с угрозами, когда у игрока есть действующий контракт на несколько лет (с заоблачной зарплатой).
Менялись ценности и приоритеты целых поколений, неизменной оставалась невероятная привлекательность футбола. Иногда говорят, что футбол «существует для зрителей, а без них его может не быть». Пустые слова. Все равно что сказать: магнит существует для вещей, которые он притягивает. Футбол просто существует. И избежать его магического влияния невозможно. Зрители тянутся и будут тянуться к нему. Будет ли это импровизированный поединок в лондонском парке, или матч Футбольной Лиги на огромном стадионе.
Кто-то будет и дальше эксплуатировать это. Или владельцы клубов, или примадонны.
Раздел 2.
1966-й и всё такое
В футболе всё решает мастерство... Мы лупим их, нас лупят в ответ.
Хто вище б'е, той краще грае
От командующего авиаполком, военного с 22-летним стажем можно было ожидать чего угодно, кроме нервного срыва. Но у человека, который 18 марта 1950 года посетил матч третьего дивизиона «Суиндон» - «Бристоль Роверс», лопнуло терпение. Вот уже 17 лет прошлом с тех пор, как в Лондоне игрок «Арсенала» Чарльз Джонс прочитал две лекции, которые подробно объясняли стратегию игры этой команды. Джонс разжевывал, почему так важно после изменений в правилах игры перейти к новой тактической схеме (W-M), почему тренер лондонцев Герберт Чепмэн переосмыслил функции фланговых форвардов.
После той лекции военный Королевской Авиации Чарльз Рип стал убежденным адептом новой игры. Игры быстрой и более вертикальной, нежели та, которая господствовала на британских стадионах полвека. После второй мировой войны Рип два года провел в Германии и возвращался на родину убежденный в том, что концепцию Чепмэна взяли на вооружение все клубы страны.
В Англии действительно перешли на W-M. Только вот «традиционный» фланговый форвард никуда не делся. Как и раньше, он занимался своими трюками возле боковой линии. То, что Чепмэн считал анахронизмом, от чего решительно отказался, до сих пор было характерным признаком любого матча, а Стэнли Мэттьюз, Том Финни и Лен Шэклтон — кумирами публики.