Без Чести
Шрифт:
— Передам, — вздохнула Мара и убежала. А Соболь, от нечего делать, приложился к кубку.
Не было горничной минут десять. И когда Данислав Игоревич уж было подумал, что про него все забыли, она всё же объявилась. Но лишь для того, чтобы передать, что боярин велел ждать. Велел! Надо же!
— Дядя, может поедем? — спустя ещё минут двадцать, не выдержал племянник. — Это уж совсем неуважение какое-то! Тебя перед воротами держать!
— Так нету внутри места, — безэмоционально пожал плечами Михалёв, что и не думал выпускать из своего поля зрения чужого боярина. — А так бы конечно, со всем вежеством
— Подождём ещё, — буркнул Соболь, которому и самому надоело здесь стоять. Тем более наполнить кубок повторно никто так и не предложил. Из чего можно было сделать только один вывод — видеть его тут не рады.
— Да не уважают нас тут дядя! — искренне возмутился Александр. — Как же это…
Договаривать он не стал, задрав голову в небо и открыв рот. И было от чего.
В небеса над усадьбой взлетел огромный огненный шар! Не менее пятидесяти метров в диаметре. И настолько яркий, что был отчётливо виден даже при свете солнца.
Достигнув определённой точки в высоте, шар вдруг взорвался на множество огненных протуберанцев которые устремились к земле.
«Уровень Витязя» — подумал боярин, уже готовый применить родовое умение и покинуть зону поражения. Но не успел. Когда до земли оставалось метров двадцать, всё огненное буйство вдруг исчезло, как и не было. И лишь жар, что подобно горячему ветру, обдал людей, доказывал, что это была не иллюзия.
— Богатырь, — уже вслух произнёс Соболь. — У Северского теперь есть Богатырь!
Глава 12
Всем великим переменам предшествует хаос.
Дипак Чопра
Принятие клятвы прошло как по нотам. Словно дети боярские только тем и занимаются в свободное время, как кому-нибудь клятвы приносят.
Первым был Александр Сергеевич Сильнов. Все остальные сыны боярские приняли это как должное. Да и вообще распределили очередь быстро и без споров.
А вот вторым, к моему удивлению, был Владимир Викторович Васильев. Я то думал, что старики вперёд полезут. Но нет, главу разведки нового рода пропустили сразу после Сильнова. Он по-быстрому отстрелялся и куда-то сбежал.
И уже потом пошли деды, Иванов и все остальные. Последними были китайцы. Но они, кажется, сами так решили. В общем, управились за полчаса. Те сыны боярские, что принесли клятву первыми, сразу же уходили выпивать. Как раз и хорошие закуски от повара подоспели. Да и вообще, настроение у всех было замечательным. В том числе и у меня. Ведь сегодня родился новый род. По сути — семья. И все это понимали и осознавали. Даже горняшки, что таскали выпивку и закуску, сверкали радостными улыбками.
Васильев вернулся через полчаса, как раз к концу церемонии. Отвёл меня в сторону и сделал короткий доклад. Он, оказывается, не просто так убегал, а за Соболем присматривал.
Рассказал, что Данислав Игоревич сегодня приехал не один, а с племянником. Сыном младшего брата. И дал краткую характеристику Александру Соболю. Ничего особенно в ней не было. Разве что тот факт, что этот молодой Соболь излишне честолюбив. Но только в отношении своего рода. Считает, что они, Соболи, чуть ли не с Олимпа сошли. И все должны относиться к ним с должным уважением и почтением.
А тот факт, что сегодня их даже за ворота не пустили, Александра оскорбит. И, скорее всего, зло он затаит.
— Да и хрен с ним! — немного подумав, решил я.
— В принципе, согласен, — кивнул Васильев. — Но я бы, боярин, предложил провести небольшую демонстрацию нашей силы. Так сказать — приоткрыть карты.
— Какую именно? — заинтересовался я.
— Засветить одного Богатыря. Второй пусть остаётся для всех сюрпризом. Но и один Богатырь в роду совершенно поменяет расклад в княжестве.
Идея мне понравилась. Особенно после того, как выпил ещё один кубок вина. Заодно и китайцев проверю. Нет, так-то сомневаться в их словах нет смысла. Но всё равно странно получается. Это любой может придти и сказать, что он, мол, Богатырь. А все остальные сразу поверят.
Китайцы поучаствовать в данной авантюре не отказались. Тоже, кстати, оба были уже навеселе. Единственное, что Бэй Линь оказался Стихийником-Воздушником. И мог разве что ураган создать в доказательство своих возможностей. А ураган нам пока не нужен.
А вот Лао Хе говорить ничего не стал, а с ходу запустил в небо «салют». Да такой, что будь у меня на голове волосы, и они бы точно зашевелились. Это было одновременно и страшно, и красиво. Но понравилось всем.
А потом я всё же велел позвать Соболя. Да и племянника его, за компанию. Посмотрим на этого блюстителя чести рода Соболей.
Появившийся на заднем дворе княжий ближник с интересом осматривался. Словно был тут впервые. Зато его сопровождающий с каменной рожей смотрел перед собой, лишь иногда бросая презрительные взгляды на моих детей боярских. Они к этому времени немного разбрелись по двору и разбились на группы. А прибытие Соболей и вовсе не заметили. Ну, или сделали вид, что не заметили.
А вот сам разговор вышел ни о чём. Я толком и не понял, зачем Данислав Игоревич вообще приехал.
Нет, он конечно тонко намекал, что не мешало бы вернуться снова под крылышко княгини. Но именно что намекал, и именно что тонко. Да настолько, что к середине разговора у меня вообще создалось впечатление, будто и не было никаких намёков, а я принимаю желаемое за действительное. Похоже, он просто хотел вложить мне в голову мысль, что с княгиней будет лучше. И подводил меня к тому, чтобы я сам попросился обратно. И они милостиво примут.
Да уж хрен там! Мне уже понравилось быть Вольным. Особенно теперь, когда в роду помимо нескольких сотен хороших бойцов есть ещё и Богатыри.
Так что я выпивал и делал вид, что совсем тупой и ничего не понимаю. Соболь мою игру прекрасно распознал и лишь улыбался в усы. А потом и вовсе начал подыгрывать. Умный всё же мужик. И князь из него отличный бы вышел.
А вот его племянник прямо-таки бесился, хоть и старался этого не показывать. Но зубами скрежетал так, что было слышно, наверное, и на соседней улице. И мне понравилось его злить. Даже появилось желание чуть-чуть подспустить на землю. Но вот на прямой конфликт с Соболями идти как раз не хотелось. Поэтому приходилось всё же думать, прежде чем говорить.