Без чувств
Шрифт:
Арчер выдохнул, как будто последние пять минут не дышал вовсе. Если бы он умел выплеснуть боль, то воспользовался бы подаренным судьбой шансом. Но он не мог, не мог, как бы ни старался. Хотелось орать, плакать и смеяться как раньше, раньше он мог… Запив таблетку водой, он тяжело поднялся.
– Где ты был?.. – Зазвенело у него в голове. – Почему ты вернулся один… Трой?
Девис зажмурил глаза. Когда он пришел в себя, заметил разобранный пистолет. На столе аккуратно лежали детали от большего к меньшему: затвор, рукоятка, магазин, пружина… В руках у него были зажаты патроны. Он выпустил их из рук: «Какого черта?!»
Дав
Коснувшись подушки, Девис провалился в сон.
Прошлое
– Где пацан?
– У себя в комнате. Не переживай, он нам не помешает.
– Есть пиво? Сегодня не лучший день в моей жизни.
– В этом доме спиртного нет и не будет. Ты ведь не за этим пришел, верно?
– Да, иди ко мне, Руби.
Глаза Хью затуманились. Он молча наблюдал, как она судорожно расстегивала пуговицы домашнего платья, которое скользнуло по изгибам и упало к ногам. Увидев нижнее белье, Хью, не сдержавшись, обхватил женщину руками и ощупал нежные изгибы, издав громкий звук наслаждения.
– Угомонись, Хью. Арчер услышит и…
– Заткнись. В баре ты так сладко брала в рот. Я две ночи не спал, думая о тебе. И не напоминай мне про выродка Джона, только не сейчас.
Хью впился в губы Руби и порвал ее трусики. Но что-то изменило настрой Руби после услышанного от Хью: в глазах мелькнуло отчаяние, смешанное с паникой. Она не понимала, как смогла довести себя до дна так быстро. Потеряла веру, семью – все, что было ей так дорого. Казалось, силы покинули ее в один момент, она уже ничего не соображала и не чувствовала. Хью повалил ее на пол, оставляя синяки на теле.
– Отпусти! – пальцы судорожно сжали ткань его футболки, глаза остекленели и закрылись. «Почему тебя нет рядом? Я ведь любила тебя… Джон». Глаза вновь распахнулись, вспышка сопротивления зажглась в них. Она опомнилась, но поздно. Хью, хрипя, расслабился и придавил Руби своим телом, закончив начатое. Она поняла это по неприятному чувству липкости на животе. Грусть и тоска снова проникла в ее сердце.
В такие моменты она старалась не думать над происходящим. Руби столько раз разочаровывалась в жизни, что попросту устала, не было сил. Ее сжатые пальцы на футболке ослабли, воздуха не хватало. Она оттолкнула от себя Хью, нашла платье и натянула его на голое тело, в спешке поправив волосы. Хью резко притянул ее обратно.
– Убери лапы! – тон ее поменялся. «Надоело, хватит. Прошлое не изменить, но будущее я смогу исправить».
– Разве тебе не понравилось, крошка? Я могу повторить.
– Пошел вон!
Руби в ярости залепила ему крепкую пощёчину, ладонь онемела. Хью, озверев, ударил ее кулаком в ответ. От удара Руби упала, стукнулась затылком об пол и затихла.
***
– Пап, сколько можно есть? Дай попробую. Наверное, у тебя вкуснее, – Трой со смехом наклонился над тарелкой отца, зачерпнул ложкой суп и, проливая половину на стол, поднес ее ко рту. Зажмурив глаза, он скорчил рожицу от удовольствия.
– Хочешь попробовать? – подмигнув мне, Трой пульнул ложкой прямо на мою рубашку. Я в это время снимал происходящее на старенькую видеокамеру отца. Передав камеру в руки матери, я радостно кинул в Троя остатки еды со своей тарелки,
– Мальчики, прекратите, я только убралась, – слышался голос мамы. Помню тот яркий взгляд красивых, радостных глаз. Теперь он потух. Выглядывая из-за камеры со своего «операторского стула», она пыталась успокоить нас, звонко смеясь вместе с нами. Видео пошло помехами и затряслось. Слышался шум возни и голос отца.
– Что за свинарник устроили, из-за стола живо…
На видео Трою тринадцать лет, прям как мне сейчас. Я смотрел, не моргая, в экран, который так и рябил. На улице стемнело. Выключив телек, взглядом уперся в потолок, спать совсем не хотелось. Я снова наедине с самим собой, становилось страшно от удушающей тишины, затем меня отпустило, и наступило спокойствие.
Мать, нет, подобие матери, все, что от нее осталось, это красивая оболочка и запах. Иногда смотрю на нее и чувствую, как ненавижу. А иногда я так опустошён и разбит, что чувствую, как люблю ее, ведь мы остались только вдвоем. Отец ушел… Не прощу его, это останется со мной до конца жизни… Я должен быть сильным. Но были дни, когда не справлялся. Закрывшись в комнате, я плакал, держался из последних сил, но не мог. Накатывала тоска и скорбь, мать вспоминала обо мне временами, готовила для меня, старалась наладить контакт, но выходило плохо. В школе было еще хуже, все напоминало о Трое…
Я напрягся от шума в гостиной. Мать привела в дом очередного мудака, но мне абсолютно плевать. Я знал: если увижу их, то сорвусь, не смогу сдержаться, злость и обида сожрут. Чувства убивали меня заживо. Я мог не спать и не есть долгое время, страдания были моим топливом. Они расползались во мне, как сорняки, и пили сок всего живого, что от меня осталось.
От грохота внизу, накатила ярость. Просунув руку под подушку, я нащупал самодельный нож и выглянул из комнаты, внизу было слишком тихо. Стараясь не шуметь, я спустился по лестнице и увидел на полу мать.
Мое сердце начало колотиться, я ничего вокруг не слышал, только ее обездвиженное тело перед глазами. Мой страх заползал в скорлупу, прятался и тихо шептал: «Она мертва, мертва…Ты виноват… Убей его… Убей…».
– Эй, мальчик, иди спать. Видишь, мамочка уже в отключке, перебрала немного, бывает, – сказал мне мудак.
– В этом доме не пьют, говнюк, – злобно прошептал я, показывая зажатый в кулаке нож.
– Полегче, я уже собирался валить отсюда. Не совершай ошибок, парень.
Он, крадучись, отступал к выходу, надевая на ходу куртку. Я не думал о страхе, не боялся опасности. Взглянув на мать, я пообещал себе только одно: к ней больше никто не притронется.
Я едва ли осознавал, как вонзил нож ему в сердце, все случилось быстро. Теплая кровь измазала руки. Нанося беспрерывные удары по его телу, я не мог остановиться.
Легкие горели, пальцы свело. Ублюдок давно мертв.
– Мальчик мой… – я оглянулся и замер, наконец выронив нож…
***
Ваш сын получил глубокую психическую травму. Психика ребенка и так нестабильна после смерти Троя, нервная система до конца не сформировалась. В связи с этим у него появилась приобретенная безэмоциональная особенность. Детская травма отчасти вызвана поступками родителей, вы не смогли вовремя заметить диагноз. Отсюда и осложнения. Это тяжелый случай, может потребоваться многолетняя терапия.