Без денег ты мертвец

Чейз Джеймс Хэдли

Кровь прилила к лицу Эллиота.

– Какого черта ты несешь? Ты всучил мне его за двадцать пять тысяч и шесть сотен!

Кендрик в отчаянии всплеснул толстыми руками:

– Но это было четыре года назад, Дон, дорогой! Цены резко упали, особенно на нефрит. Люди больше не коллекционирует нефрит. Хороший фарфор – да: Спод… Веджвуд… – на этом можно сделать хорошие деньги. Но не нефрит сейчас. Спрос на него вернется, конечно. Через два-три года я мог бы предложить тебе столько, что ты бы внакладе не остался. – Клод, казалось, задумался, затем

продолжил: – Но если тебе действительно срочно нужны наличные и только потому, что ты мой друг, я пойду на риск. Я дам тебе десять тысяч. Это абсолютный максимум, и я еще пожалею об этом.

Эллиот помотал головой:

– Нет. Попробую в Майами. Там есть парочка торговцев, которые могут предложить больше. Ладно, Клод… забудь.

– Ты же не о Моррисе Херви и Винстоне Окленде говоришь, милый? – спросил Кендрик с жалостливой улыбкой. – Не стоит иметь с ними дело. Жуткие люди, и, кроме того, они по самую макушку в нефрите. У меня было с ними кое-какое дело три месяца назад, до того как цены на нефрит рухнули. Они дадут тебе четыре, не больше.

Эллиота как обухом по голове ударили. Ему были необходимы наличные.

Все-таки десять тысяч – это лучше, чем ноль. Коллекция нефрита ничего не значит для него сейчас. На самом деле она ему надоела.

– Есть и другое барахло, которое ты продал мне, Клод, – сказал он. – Мне ничего из этого больше не нужно. Сейчас мне нужны наличные. Как насчет того, чтобы взять это все назад?

Кендрик встал и подошел к бару, великолепному предмету мебели, инкрустированному перламутром и черепаховым панцирем. Он нацедил два стакана чистого виски, добавил лед из встроенного холодильника и поставил один из стаканов перед Эллиотом. Затем сел и посмотрел на Эллиота с выражением, казалось, подлинной симпатии.

– Почему ты не доверишься мне, дорогой Дон? Дела идут плохо? Ты поиздержался? Жил слишком широко? В долгах как в шелках?

Эллиот отреагировал так, будто его плетью стегнули:

– Это не твое чертово дело, и мне на хрен не сдалось твое чертово виски! Я не болтать пришел! Давай к делу!

– Я твой друг, – сказал Кендрик вкрадчиво. – Пожалуйста, помни это. Ничто из того, о чем ты расскажешь, не пойдет дальше. Я могу помочь тебе, милый, но, естественно, я думаю, что имею право узнать, в чем дело.

Его тихий тон и уверенный взгляд убедили Эллиота, что Клод полон дружелюбия. Если этот огромный педик с его смехотворным париком действительно имел в виду то, что говорил, было бы безумием отказываться от его предложения о помощи.

После небольшого раздумья Эллиот сказал:

– Ладно, Клод, я расскажу тебе. Суровая правда состоит в том, что я на мели и в долгах. Даже за этот чертов «роллс» не уплачено. Единственное, что я могу назвать своим, – это барахло, которое ты мне продал.

Кендрик глотнул виски.

– Перспективы?

– Никаких. Как кинозвезда я вышел в тираж. У меня нет актерского таланта. Нет, перспектив никаких.

– Не стоит думать о плохом, – сказал Кендрик, поглаживая свой большой нос. – Не буду тратить время, говоря, как мне жаль, хотя мне действительно жаль. У тебя были шансы, но тебе не повезло. Нам всем может не повезти. По крайней мере, в отличие от многих неудачников, до сих пор ты жил довольно весело. Все, что тебе нужно, – это безотлагательная помощь. Давай я пошлю к тебе Луи, чтобы он составил перечень того, что у тебя есть. Прошло время, с тех пор как ты покупал у меня, и я позабыл, что у тебя есть.

Эллиот кивнул:

– Хорошо, но я не хочу, чтобы Луи трепал языком по всему городу. Достаточно одного слушка, что у меня проблемы, чтобы сбежались все мои кредиторы. Мне необходимо получить часть суммы к концу месяца… через три недели.

– Что ты имеешь в виду под «частью суммы»?

– Буду говорить откровенно – мне надо по крайней мере сто пятьдесят тысяч долларов. Если я их не найду, я погорел, и тогда уже никто ничего не получит.

Кендрик поджал толстые губы.

– Это большие деньги, но не отчаивайся. Посмотрим, что мы можем сделать. Луи будет у тебя завтра утром в десять. Когда он составит перечень, мы снова поговорим.

– Там есть этот Шагал, которого ты сбагрил мне. Он, должно быть, стоит чертовски дорого.

Кендрик погрустнел:

– Не самый лучший, если я верно помню. Тогда люди сходили с ума по любому Шагалу, но, конечно, он все еще имеет свою цену. Можешь положиться на меня. Сделаю все возможное, чтобы помочь.

Эллиот поднялся. У него не было особой надежды. Он инстинктивно ощущал, что все это может обернуться сделкой, которая ему даст мало, а этому толстому педриле – много.

– Ладно, Клод, полагаюсь на тебя.

– Да. – Кендрик потер свою гладко выбритую челюсть, затем небрежно сказал: – Ты же знаком с Полом Ларримором, я полагаю?

– Я знаю его… Что с того?

– С ним непросто свести знакомство, – сказал Кендрик; его толстое лицо погрустнело. – Похож на затворника, тебе не кажется?

– Он держится сам по себе, если ты это имеешь в виду. Но я бы не назвал его затворником. Что это ты вдруг вспомнил о нем?

– Ты и он, я так понял, друзья.

– Ну вроде того. Ты это к чему?

– Мне жизненно необходимо связаться с ним, но он отказывается меня видеть. Я нахожу это несколько грубоватым, и я подумал, не мог бы ты навести мосты… для меня.

– Ларримор непрост. – Эллиот покачал головой. – И не очень-то приветлив. Что тебе нужно от него?

– Марки. – Кнедрик улыбнулся. – Я подумываю выйти на рынок редких марок. Ларримор – один из самых значимых филателистов в мире. Я был бы счастлив, если бы он стал моим консультантом.

Эллиот уставился на него, не веря своим ушам:

– Ларримор? Твой консультант? Брось, Клод, ты спятил! Никаких шансов!

– Думаешь? – Кендрик грустно покачал головой. – Что ж, тебе виднее. – Он помолчал и продолжил: – Расскажи мне, как ты подружился с Ларримором?