Без гнева и пристрастия
Шрифт:
Я какое-то время обдумывал услышанное, потом отстранился от стола и кивнул:
— Благодарю, ты мне очень помогла.
— Нет, Виктор, — прищурилась секретарша, — одной благодарностью ты не отделаешься.
— Предлагаешь рассчитаться прямо здесь? — ухмыльнулся я и похлопал ладонью по столешнице.
— Фи, Виктор, — скривилась дамочка. — Я не сплю с должниками. А ты мне должен.
— Досье нет.
— И теперь ты об этом знаешь.
— Хорошо, — сдался я. — Весь в твоем распоряжении.
— Всего мне не надо, — фыркнула
Я покрутил шеей из стороны в сторону и заявил:
— Не продается.
— Возьму в аренду.
— Обращайся, — кивнул я и вышел в коридор.
Личное дело Портера не поступило из дивизиона по борьбе с наркотиками в криминальную полицию, и это обстоятельство позволило перевернуть еще одну из карт разложенного в моей голове пасьянса, не вскрытую до того.
Последнюю невскрытую карту, если на то пошло. Предпоследнюю вскрыла предъявленная капитаном анонимка.
Когда я спустился в кабинет, там уже шуршал бумагами Алан Портер. Я с интересом взглянул на детектива, будто первый раз увидел, но ничего говорить не стал и уселся за стол. Отодвинул от себя перемотанный шпагатом пакет, откинулся на спинку кресла и покачал головой.
— Что? — недоуменно уставился на меня Алан.
— Да так, — усмехнулся я, вытащил из жилетного кармана гильотину для сигар, выщелкнул клинок и подцепил загнутым кончиком веревку. Выкинул обрезанный шпагат в мусорное ведро, туда же отправил оберточную бумагу и взвесил в руке личное дело Рея Адоманиса, переданное по нашему запросу полицейским управлением города Ангелов.
Ян требовал просмотреть его досье, но, если начистоту, заниматься сейчас этим не было ни времени, ни желания.
— Что это? — заинтересовался Портер.
— Личное дело господина Адоманиса. Оказывается, он успел послужить в полиции города Ангелов.
— Серьезно? — Алан подошел к моему столу и спросил: — Позволишь?
— Зачем тебе это?
— С ним что-то не так. Он не был с нами полностью откровенен.
— Никто из нас не бывает полностью откровенным, — вздохнул я, но папку детективу все же передвинул. — Смотри, если хочешь.
Портер распустил завязки, откинул картонную обложку и удивленно присвистнул, обнаружив на первом листе не только фотографии в профиль и анфас, но и отпечатки пальцев.
— Серьезно они к делу подходят! — протянул он и унес папку себе за стол.
— Обычные досье, — пожал я плечами. — У нас на всех сотрудников точно такие заводят. — И после небольшой паузы: — К слову, о твоем досье…
— Моем?
— Твоем, твоем, — улыбнулся я. — На чем тебя прихватил дивизион внутренних расследований?
— Прихватил? Меня? Какая муха тебя укусила, Виктор? — нахмурился Алан. Ты хоть понимаешь, какую чушь несешь?
Но меня так просто с толку было не сбить.
— Ты работаешь на Шульцев, — уверенно заявил я. — Они попросили капитана поставить тебя на это расследование. Именно поэтому ты и следил
— Я?
— Ты, Алан. Ты.
Я откинулся на спинку стула и улыбнулся. Мозаика сложилась, и ответ оказался не столь удручающим, каким обещал быть.
Что Алан подставной, стало ясно уже давно. Из-за слежки, из-за обмолвок инспектора Раевски. Оставалось непонятным лишь, по чьей именно инициативе Портера поставили на это расследование. Я не без оснований подозревал, что он работает на убийц Шарлотты, но детектив оказался стукачом дивизиона внутренних расследований. И не идейным осведомителем, а человеком, которого подцепили на крючок. Именно поэтому его личного дела и не оказалось в общей канцелярии.
— Ну что ты смотришь на меня? — не выдержал детектив. — Виктор, понимаю, тебе невыносима сама мысль, что кто-то спас тебе жизнь. Поэтому ты пытаешься очернить меня, преуменьшив тем самым…
— Не стоит играть в психолога, — отрезал я. — Благодарность моя к тебе безгранична. Напрягает неопределенность. Ты уже доложил Шульцам о событиях на крыше?
— Бред!
— Вовсе нет. На чем тебя подловили, Алан? Это как-то связано с избиением того наркоторговца? Можешь не отвечать, если не хочешь. Но мне просто по-человечески интересно, что побудило тебя стать осведомителем дивизиона внутренних расследований. На тебя ведь надавили, так?
— С чего ты это взял?
— С того, что я дал тебе по морде, а ты чуть ли не от радости запрыгал. Будто я тебе руки развязал; совесть успокоил.
— Черт тебя побери! — выругался Портер, откинулся в кресле и уткнулся лицом в ладони. — Все не так просто.
— Так оно обычно и бывает непросто. Это из-за того наркоторговца?
— Нет, — выдохнул детектив. — Отчасти. Говорю же, все не так просто…
— Я готов тебя выслушать.
Алан с ненавистью глянул на меня и спросил:
— С чего это мне с тобой откровенничать?
— Не хочешь облегчить душу?
— Нет.
— А если я пообещаю, что все это останется между нами?
— Виктор! — хрипло рассмеялся Портер и достал коробку папирос. — Это в любом случае останется между нами.
— Ты не доложил Шульцам о случившемся? — сразу понял я его намек.
— Доложил. — Алан обмял бумажный мундштук, закурил, выпустил к потолку дым и лишь после этого пояснил свои слова: — Я доложил им о драке между нами, но и только. Так что не в твоих интересах ворошить прошлое.
— Давай не будем ворошить, — согласился я. — И все же — почему?
— Почему? — Портер вдавил папиросу в дно пепельницы и поморщился: — Не хотел угодить на каторгу, вот и все.
— За избитого наркоторговца?
— На моих руках пятеро мертвецов, Виктор, — глухо произнес детектив. — Пятеро собственных осведомителей. И все по милости того мерзавца! Единственное, о чем я жалею, так это о том, что не добил его, когда была возможность!
— Ты рассчитывался со своими стукачами морфием? — догадался я.