Без Границ
Шрифт:
Их интимная жизнь набирала обороты. Демон любыми путями старался выкачать назад свою энергию и ему бы это удалось, если бы Виктория была просто человеком. Забрать у ведьмы то, что ее инстинкты не хотят отдавать – едва возможно. Только если прибить ее. Харон не мог. Договор. Он превратился в постельного кудесника, истощая девушку все больше.
Виктория все больше погружалась в интимные подробности страсти. Она узнавала свой организм совершенно с другой стороны, о существовании которой ранее не догадывалась. Она узнала, что такое сладострастье. Что такое, когда удовлетворяют страсть, и она ненадолго ложится отдохнуть, давая
Виктория познала райское наслаждение, будучи на земле. Каждый рецептор всех нервных окончаний полностью отдавался организму. Любое прикосновение к телу вызывало толпу чувств, которые невозможно ощутить полностью, оставаясь при этом в сознании. Каждый миллиметр кожи был настолько обострен, что Виктория не могла сдерживать вздох наслаждения.
Что нравилось Харону, так это искренняя отдача девушки. Инкуб привык и умел удовлетворять. Но ему совершенно было непривычно, что ему в ответ доставляли удовольствие. Он знал, что такое отдавать, и Виктория научила его принимать. Как много раз ее губы касались его торса! Какими горячими они казались! Как много раз ее ласковые губы, теплые и нежные, опускались ниже и ниже по торсу, вызывая непривычные судороги в теле. Ее горячее дыхание и нежный язык не знали устали. И демон мог позволить себе закрыть глаза во время ласк влюбленной женщины. Да он просто не мог не расслабиться в ее объятиях, от ее прикосновений. Только с Викторией он узнал и понял, что женщины способны отдавать. Ему это льстило, он пользовался глупой влюбленностью и забавным желанием угодить во всем.
Вот уже пожаловал декабрь. Роскошный, пухлый декабрь. Москва была в бегах: елки, подарки, банки, скидки, пустые прилавки, еда. Люди бешенные, глаза невменяемые, все куда-то бегут, спешат, ничего не видят. Харон все чаще выходил на улицу, понимая, что в декабрьской России замышляется нечто грандиозное. Город постепенно начинал сверкать ярче. Он весь был обмотан проволокой, на которой висели мерцающие лампочки. Темнота быстро опускалась на мегаполис и тут же включались электрические гирлянды, освящая центр города, как днем.
Зеваки праздно бродили по улицам, задрав голову, разглядывая мерцающую иллюзию натянутых над головой проводов. И они восторгались! Как же красиво! Невероятно и бесподобно! Харон не смог найти красоту. Просто лампочное мерцание. С таким же успехом можно говорить о красоте фонарных столбов.
Демону все равно нравилось бродить по вечерней зимней Москве, наблюдать за длительной подготовкой к одному мигу.
Виктория сидела, отвернувшись от рабочего ноутбука. Она сидела в кресле, обращенном к окну, и смотрела как с неба падают снежинки. Девушка непрерывно думала и думала обо всем, что случилось с ней за последние месяцы. И тут словно молния сверкнула перед глазами: Сергей!
Девушка бросилась к ноутбуку и принялась писать письмо.
Victoria: «Сергей, привет. Надеюсь, ты меня помнишь? Мы встречались летом, обменивались книгами. Я знаю, что прошло много времени, но мне больше не к кому обратиться… Жду твоей помощи».
Send и конвертик с мольбой умчался в просторы матричных кодов. Наступил момент ожидания. Секундные стрелки тут же заняли места часовых. Время остановилось.
Столько времени Виктория чувствовала себя умалишенной, не способной ни с кем обсудить свое незавидное положение. Как же она могла забыть еще об одном психе, с которым была знакома, с кем можно было попытаться обсудить то, о чем нормальному человеку страшно даже подумать. Но вот согласится ли он обсуждать что-либо с ней? Вопрос, действительно, беспокоил ее.
Со скоростью света девушка чертила макеты, правила предыдущие эскизы, старалась ни о чем не думать и не предугадывать события.
Григорий находился в командировке в Америке и у Вики было время свободно дышать. Ей больше не надо было закрывать двери и с ужасом в сердце ждать, когда они откроются и войдет Григорий.
Но в дверь вошли. Вика ничего не видела, но почувствовала, что в кабинете кто-то есть. Она подняла взгляд. В дверях стояла женщина, девушка, точнее. Коллега Вики. Но Виктория никак не могла вспомнить имя гостьи. Ранее, когда рабочее место Виктории было в опенспейсе, эта девушка сидела недалеко и вроде была даже улыбчива. Как же ее звали? Алла? Анна? Нет. Виктория не могла вспомнить.
Девушки загадочно таращились друг на друга и молчали, пока гостья, наконец, не произнесла звуки, преобразовавшееся в речь.
– Не совсем дружеский визит. – Сказала она и вошла в кабинет, закрывая за собой дверь.
Виктория напряглась. Внутри что-то упало. Ей совсем не хотелось никаких визитов, тем более не дружеских. И, конечно, нацеленная на конфликт дама заставляла ее нервничать. К тому же Виктория понимала, что довольно-таки слаба, чтобы постоять за себя, как в физическом, так и в моральном смысле.
– А какой тогда? – нехотя спросила она, неотрывно следя за девушкой.
Анастасия! Точно, ее звали Настя! Вика вспомнила имя оппонента.
– Ты знаешь, по компании ходят слухи о тебе и Григории.
– А мне что с того? – Вика пыталась выглядеть естественно, не показывая своего волнения. – Просто слухи. Нельзя же верить всему, что болтают.
Настя смотрела на Викторию, ее взгляд пал на бордово-красный камень на шее. Как же неестественно долго она пялилась на него и ей явно было тяжело отвести взгляд о драгоценного пианита. Интуитивно рука Виктории потянулась вверх. Ковшик-ладошка прикрыла подарок Харона.
– Скажи честно, ты спишь с ним? – Настя спросила в лоб.
– Что еще за вопросы! – возмутилась Вика, бросив взгляд на девушку.
Тот взгляд был уже не застенчивым и безмолвным, скорее агрессивным и совершенно не свойственным ей. К тому же Вика чувствовала, что с пробуждающейся яростью, пробуждалось еще кое-что. Что-то незнакомое, непривычное, как будто кто-то чужой проник в ее тело.
– Простой вопрос. – С издевательской улыбкой сказала Настя. – С чего вдруг у тебя спустя два рабочих месяца появился свой кабинет? Григорий вообще отсюда не выходит. Хочешь сказать, что по доброте душевной?
– Я вообще не собираюсь ничего тебе говорить. С какой стати, я должна тебе что-либо объяснять?
– С такой, Вика, что тебя не переваривает весь коллектив, особенно женская его часть. Все мужчины считают тебя шлюхой, готовой ублажать своего господина за все.
– У меня есть мужчина! – отрезала Виктория, – Я верна ему. Мне никто не нужен, кроме него.
Сама не понимая зачем и как, девушка начала оправдываться. Она знала, что коллеги не считали ее святой, но, когда кто-то приходит и в лицо заявляет «ты – проститутка», становится вообще не по себе.