Без кислорода. Книга 1
Шрифт:
— Валерия, присядь и успокойся, — начинаю я, но она прерывает, вскрикивая.
— Да перестать ты называть меня Валерией! Ненавижу свое имя, когда оно звучит из твоих уст! — хватается она руками за голову и закрывает глаза, как будто мой голос причиняет ей боль, — И я не успокоюсь, пока не скажу тебе все, что о тебе думаю! — распахивает она свои глаза.
— Успокойся, — снова пытаюсь усмирить ее. Мы оба знаем, что стоит ей только наговорить лишнего и я не сдержусь.
— Ты эгоистичный сукин сын! — указывает она на меня пальцем, продолжая кричать, — Ну ладно я, — нерадостно усмехается девушка, качая головой, — я стерплю все твои унижения! Но причем здесь Данька!? Мало того, что ты перекрыл
Вижу, как тяжело даются ей слова, голос ее хрипит от крика, и она чертовски измотана. Ее друг важен для нее, а я все испортил. Приподнимаюсь с кресла.
— Прости меня, за вчерашнюю ночь, — я должен был сказать эти слова еще вчера, либо сразу, как только она вошла в кабинет. Не могу больше видеть, как она страдает.
— Что ты сказал?! — вытирает ладонью слезы и смотрит на меня ошарашенно, будто у меня три головы, вместо одной.
Да, девочка, я умею признавать свои ошибки. Какой угодно реакции я ожидал от своих слов, но только не этого истеричного смеха.
— Даже не верится, что ты, напыщенный павлин, сам Марк Антонович Власов соизволил попросить прощение! — она подошла к столу ближе и облокотилась на него ладонями, — только знаешь, что? — чуть нагнулась ко мне, прищурившись, — засунь это «прости» себе в задницу! И катись к черту! — резко развернулась к двери, — с меня хватит, я ухожу!
Все сказала? Только вот я, не успел ничего сказать в ответ. Последнее слово всегда за мной.
— У тебя нет выбора, — четыре слова, которые заставили ее обернуться в трех шагах от двери.
— Еще как есть, — уверенности ей не занимать, она ухмыляется, — я залезу по уши в кредиты, продам квартиру, но отдам тебе все до копейки, — делится она своими планами.
Только я с ней совсем не согласен. Правила здесь устанавливаю я.
— Если ты выйдешь за дверь и не подпишешь этот договор, то на пару с матерью своего друга, сядешь за решетку.
— Что ты имеешь в виду? — теперь вся ее уверенность пропала, и в голосе сквозит тревога.
— Чек, который ты обналичила, был фальшивым. А кассир, коим является мать твоего друга, чек приняла и обналичила, — обхожу стол, направляясь к девушке, что застыла в центре кабинета. Мне кажется, либо она стала еще бледнее? Услышав меня, она нервно машет головой из стороны в сторону, что-то бормоча.
— Теперь вы соучастницы. Как думаешь сколько фальшивых чеков по этой схеме вы уже обналичили? — подхожу к ней ближе, она же отступает к стене возле двери. Взгляд ее лихорадочно осматривает мою грудь, ладонью она прикрыла рот. А когда отступать уже было некуда и ее спина столкнулась со стеной, она наконец подняла свое хорошенькое личико и встретилась со мной взглядом.
— Нет, чек не был фальшивым и мы не соучастницы, — пробормотала она.
— А кому поверят? Мне, кто все это подстроил, и может сделать так, что поддельных чеков будет больше. Либо тебе? — наклоняю голову в сторону, с нетерпением ожидая ответа.
— Нет, скажи, что это не так, — что-то похожее на панику зарождается в ее голосе, глазах, теле, — нет! Нет! — продолжает она повторять, как заведенная и я чувствую, как ее маленький кулачок ударяет мою грудь. Один удар. Второй. Еще раз.
Да, Валерия это так. Я не позволю тебе сбежать от меня. Каждый твой шаг мною просчитан. Неужели ты думала, что все так просто и я не подстраховался? Жду, когда ее истерика немного утихнет, и силы для ударов покинут ее тело. Ведь эта информация в конец выбила ее из колеи. Продолжаю терпеть поток ее ударов, но не пытаюсь их остановить. Ей нужно время чтобы понять, что она загнана
— Не могу поверить, что ты все это подстроил.
У нее заплаканные, красные от слез глаза, но она все равно прекрасна. Опухшие губы, соблазнительно манят коснуться их, попробовать снова на вкус. Теперь она смотрит мне не просто в глаза, а в самую душу. Что же она делает со мной, глупая. Я понимаю, что пропал в ней, в чувствах, что испытываю к этой девочке. А самое главное я понял, что она проникла так глубоко, что отпустить ее я не смогу никогда.
Моя. Это слово набатом звучит в голове. Понимание, что мне нужна только эта девочка заставляет мое сердце биться сильнее. Как у влюбленного подростка. Во рту пересохло и я облизал свои губы. А хотелось накинуться на ее губы, испить их сладость, услышать ее стон, почувствовать такое же ответное желание, что охватило мое тело.
В ее глазах нет ненависти, а только отчаяние, беспомощность и боль.
Обхватываю ее лицо ладонями и заставляю посмотреть мне в глаза:
— Ты даже представить себе не можешь, на что я способен, когда хочу чего-то, — так же тихо отвечаю ей, вытирая большими пальцами слезы с ее бледных щек, — а в данный момент я хочу тебя Лера, только тебя.
Провожу пальцем по ее щеке, а затем опускаюсь к нижней губе. Но вздернув подбородок, она одергивает мою руку:
— Ты никогда меня не получишь, — узнаю мою девочку, в глазах все та же смелость. Она бьется до последнего и не собирается сдаваться.
Усмехаюсь.
— Ты уже моя, Лера. Разве до сих пор не поняла этого? — поджимаю губы, слегка, улыбнувшись. А затем подхожу еще ближе, облокотившись ладонями о стену, закрыв ей все пути к отступлению.
Она отвернулась от меня и аромат ее волос и кожи, наполнил мои легкие.
— Это низко — шантажировать меня. Я никогда тебя не прощу. Зачем тебе все это? — голос ее слабый, безжизненный.
Закрыв глаза, наслаждаюсь запахом ее волос, касаюсь губами виска:
— Я не могу отпустить тебя, — наслаждаюсь каждым мгновением, пока у меня есть такая возможность: провожу носом по ее виску, волосам, подхожу к ней ближе. В пальцах покалывает от желания коснуться ее тела. Под ладонями холодная бетонная стена, а хочется ощутить тепло ее кожи.
— Это же бред, — качает она головой, и я слышу что-то похожее на слабую усмешку.
— Лера, мы по одну сторону баррикад, перестань бороться со мной. Ты сильная девушка и я уважаю это. И ни в коем случае не посягаю на твою независимость. Я просто хочу, чтобы ты дала нам шанс узнать друг друга лучше, — продолжаю шептать у ее виска.
Я жду взрыва, криков, наступления с ее стороны. Но она спокойна, стоит не шелохнувшись. Я даже начал беспокоиться, а дышит ли она вообще, потому что грудь ее почти не вздымается. Неужели мне удалось успокоить ее? Она повернулась ко мне лицом и в ее взгляде была паника и неуверенность. А я ожидал совсем другого, хочу видеть в ее глазах доверие. Она не верит мне. И боится. Сейчас я отдал бы все, чтобы узнать, что твориться в ее головке, что беспокоит, в чем сомневается, я хочу заставить ее поверить мне. Когда она так близко, чертовски сложно, сдерживаться от того, чтобы не схватить ее и прижать к груди. Я знаю, что она будет сопротивляться, если я снова попытаюсь поцеловать ее. Но у меня есть небольшая надежда, что она ответит мне взаимностью, если я это сделаю. Поэтому чуть наклонившись к ней, я опускаю свои губы. Едва коснувшись ее губ, я чувствую их мягкость и тепло, но мои планы нарушает стук в дверь.