Без компромиссов
Шрифт:
– Н-не совсем, сэр, – помотал головой Алькин.
– Если все предоставить комиссии так, как есть, то это будет считаться нашим упущением. Предпосылки были? Были. И вы не могли их не заметить! Даже я заметил! Они ведь раньше раскачивались как два болванчика! А потом перестали!
– Но, сэр, их состояние было на тот момент стабильным! Был такой период, потом наступил другой, это нормально. Таких случаев полным-полно.
– Да, да, Алькин, но мы сделаем отчет для комиссии так, как нам нужно. Мы предоставим им сведения о том, что Коулл был переселен в одиночную камеру. А потом он напал на своего бывшего сокамерника
– Х-хорошо, сэр, – Алькин боязливо кивнул, но под строгим взглядом Копельмана кивнул еще раз, уже тверже.
– Вот и отлично, идите, делайте.
Едва Алькин ушел, Копельман откинулся в кресле и деловито потер ладонь о ладонь.
– Так, дело сдвинулось, хорошо.
5
Ник лежал на койке и смотрел в белый потолок одиночной камеры. По размерам она была точно такая же, как и двойная, но койка здесь была одна, и она была у€же. Свет был приглушен, квадрат встроенного светильника едва тлел. После удара шокером он очнулся здесь, в состоянии какой-то прострации. Мысли текли медленно и лениво.
«Где я? Что происходит? Что с ниппонцем? Вроде бы он вскрыл себе горло? Так? Проткнул чем-то. Сказал, что ему пора уходить. И мне велел уходить. А куда? Где я?»
В этот момент квадрат светильника вспыхнул, ослепив смотревшего в потолок Ника, он зажмурился, а перед глазами понеслась череда сцен.
Узкий коридор… Он, пригнувшись, семеня, продвигается вдоль стены. Впереди едва виднеется спина второго номера. Поворот, и вдруг всполохи, крики и хрипы. Он подается назад, но в бедро впивается шариковая пуля. Терпимо, главное сейчас убрать помеху.
– Веерный огонь! Предполагаю наличие автоматической турели! – Ник быстро передает информацию, четвертый и пятый номера замерли чуть позади. А он готовит электромагнитную гранату, чтобы обесточить турель. Дело простое, с виду. Но турель срабатывает от массдетектора или от датчика объема, а может быть, и от обоих сразу. Поэтому в поле ее действия должно появиться что-то, что заставит высунуться ее из гнезда.
Четвертый номер подбирается ближе, готовит поясную лебедку со складной кошкой, которой нужно будет подцепить одного из убитых бойцов, чтобы сдвинуть его с места.
Они действуют слаженно: едва трос лебедки начинает тянуть тело из коридора за поворотом, слышится шорох раздвигаемых сегментов гнезда… Доля секунды, и Ник закидывает за угол гранату. Короткая вспышка, лебедка тянет тело, турель не стреляет. Ник выглядывает в коридор, отмечая подробности.
– Цель уничтожена, продолжаем движение! – Он оборачивается, но в этот момент еще одна вспышка.
– А-а-а-а! – Ник заорал и упал с койки. Охранник, едва вошедший в камеру, тут же отшатнулся, но потом ткнул дубинкой-шокером в живот Нику. Тот конвульсивно дернулся, застонал, но уже через секунду замер, обмяк.
– Зачем?! – заорал на охранника медик. – Зачем шокером?! Он мне нужен в сознании!
– Ну, пока довезем до медблока, очухается, – охранник отмахнулся. – Он буйный, а у меня инструкции! Эй, парни! Давайте каталку и ремни!
В себя Ник пришел уже в палате медблока, лежа на специальной койке, спеленутый по рукам и ногам. Вокруг суетились трое медиков, в паре метров, у стены, скучал охранник с дубинкой-шокером в руках.
– Поставим для начала капельницу с физраствором, добавим два кубика успокоительного. А через пару часов начнем вводить антидепрессанты, – бубнил старший медик.
– Как всегда, каскадно? – спросил второй.
– А чем он лучше других? Велено накачать его до полного обезволивания, будем исполнять.
– Вам хорошо, – раскрыл рот третий. – А мне за ним дерьмо прибирать теперь.
– В первый раз, что ли? – усмехнулся старший. – Ты радуйся, что твоя смена скоро заканчивается, так что если и будешь ему задницу подтирать, то разок.
Ник медленно начал проваливаться в сон, голоса медиков истаивали, веки налились тяжестью, и охранник у стены стал размытым, а вскоре и вовсе превратился в темное пятно.
«Куда же мне нужно было уходить?» — мысленный вопрос был последним, после этого Ник заснул.
– Все, отключился! – выдал один медик, наблюдая за Ником.
– Как отключился?! – заорал старший. – Я же сказал добавить успокоительного, а не снотворного! Вот если он во сне обосрется, сам будешь дерьмо из-под него выбирать! Дебилы! С кем я работаю?!
– Прости, босс, я просто перепутал ампулы, – пытался оправдаться медик.
– Вот теперь будешь дежурить вместо Дженкинса!
– Но…
– Накосячил? Отрабатывай! Ты хоть понимаешь, что пока он не отоспится, мы не сможем ему антидепрессанты вводить? Господи, с кем приходится работать?!
– Док! – от стены подал голос охранник. – А почему вы думаете, что этот парень обосрется?
Старший медик перевел взгляд со своего подчиненного на охранника, вздохнул, успокаиваясь.
– Физраствор действует как расслабляющее, он и питает организм и одновременно делает его расслабленным. Уже после физраствора можно вводить антидепрессанты, а это агрессивные медикаментозные формы. Для того чтобы они подействовали, организм человека должен быть полностью расслаблен. А раз расслаблен, значит, может и кучу навалить в штаны. Физраствор всегда действует как слабительное. Кстати, вы можете идти, пациент спит.
– Не-не, док, он рецидивист, мне необходимо здесь находиться.
– Ну, тогда не отвлекайте, – медик отмахнулся, посчитав, что уже достаточно много уделил времени охраннику.
Пока Ник сидел в одиночке, а потом его пытались «умиротворить» медики, время шло. Наступил день, когда прибыла проверочная комиссия. Делегация в числе восьми человек выслушала доклад начальника тюрьмы Копельмана, далее последовал независимый осмотр помещений и заключенных. Двое из комиссии задержались в кабинете начальника.