Без меня меня женили...
Шрифт:
Но вся забота, которую проявляли слуги, лекари и даже мой супруг, пропадала втуне. Мой отрицательный настрой сказывался на процессе выздоровления гораздо сильнее, чем лекарства или еда. Сил с каждым днём становилось всё меньше и меньше, как и желания жить. Всё так же лились слёзы по любому поводу и силы уходили вместе с ними. Теперь вместе с супругом у моей постели дежурил кто-нибудь из лекарей. Чуть что тут же кидался ко мне, проверять самочувствие. Лечащие врачи всё больше и больше мрачнели, боясь даже смотреть в сторону неизвестного в плаще. Атмосфера в моей просторной и светлой комнате сгущалась с
– Свет, нужен свет, воздух, свобода. Она гибнет в клетке, - испуганно, но твёрдо, произнёс один из целителей.
– В этой комнате есть свет!
– раздражённо бросил богатырь в плаще.
– Иллюзия, - произнёс только одно слово лекарь, в ответ раздался рык.
– Я не могу находиться там постоянно. И там небезопасно. Об этом вы подумали?
– сказал мой супруг.
– Кто её защитит, если что-то случится?
– Пошлите преданную охрану. Вы должны понимать. Мы бессильны в этом случае. В шур нет жажды жизни. Её нужно пробудить. Этого не сделать в клетке. Если она останется здесь, она обречена.
– Я могу создать райский сад для неё. Прямо здесь, - наконец вынес вердикт мужчина в плаще.
– Другого даже не просите.
– Это только отсрочит угасание, - не согласился с ним лекарь.
– Для неё я попрошу света у отца, - ответил мой супруг.
– Вы уверены, Господин?
– почтительно обратился к нему явно шокированный врач.
– Вы сказали свет? Он будет, - заявил решительно богатырь и судя по шагам покинул комнату.
Не знаю, сколько его не было и чем он занимался те дни, когда я тихо погружалась в пучину равнодушия, не желая из неё выплывать. Более не было слёз, более не было пробуждения. Я грезила наяву, постепенно уходя куда-то за грань. И только одно желание держало меня ещё как-то на плаву. Появилась одержимость одной единственной идеей, понять хотя бы, как меня зовут и что было до того, как я умерла в первый раз. Но память играла со мной в подлые догонялки. Вертела хвостом, манила, пряталась и ускользала, не желая приподнимать завесу над тайнами. А я всё напрягалась, всё рвалась догнать и узнать, хоть что-то узнать, хотя бы для того, чтобы не умирать пустым листом. И как насмешка, перед самым уходом в благодатную и равнодушную тьму, скользнуло по краю памяти, тихим нежным шёпотом: "Алина", а потом кануло в океане безразличия. Узнала, вот только тогда, когда стало абсолютно всё равно, что там с именем.
Глава 2
Райский сад
Как ни удивительно, но я пришла в себя вновь. Слабая, беспомощная как кутёнок. Пришла в себя от того, что луч солнца скользнул по моей щеке, согрел и принялся нагло светить мне прямо в глаза. Попытка отодвинуться не увенчалась успехом. Сил не было, вообще, никаких. Зато я прекрасно видела и слышала. В этом убедилась, когда голова стала соображать немного лучше и я открыла глаза. Тут же прищурилась, лучик солнца ослепил. Но успела разглядеть, что надо мной зелёный, ажурный свод из веток деревьев, а после и услышать, как ветерок шелестит в листьях. Странно, ещё не так давно я не желала жить... А сейчас в душе поселились умиротворение и покой. Так хорошо было лежать, чувствуя свет солнышка на коже, вдыхая полной грудью воздух... Слабая улыбка безотчётно скользнула по губам и я легонько пошевелила пальцами, убеждаясь, что всё-таки не умерла и всё ещё живая.
Тут же моего рта коснулась какая-то посудина и мне прошептали:
– Выпейте, Госпожа.
Послушно глотнула предложенное, сил тут же чуток прибавилось и я смогла немного подвинуть голову. Это дало мне возможность, без опасности ослепнуть из-за яркого света в глаза, разомкнуть веки. Окинула взглядом окружение и почувствовала, что губы снова растягиваются в улыбке. Деревья, деревья, деревья и лучики солнца, пробивающиеся сквозь листву. Ляпота... Я послушно сделала следующий глоток и только после этого скосила глаза на того, кто меня поил волшебной жидкостью.
Лицо было знакомо -- лекарь, один из тех, кто постоянно дежурил при мне, когда мне было совсем плохо. А вслед за знакомым лицом в память толкнулось воспоминание об имени. Алина. Мысленно произнесла про себя, прокатила по языку, выдохнув его шёпотом. Имя было моим, точно моим, отзывалось во мне каким-то болезненно-знакомым ощущением, которому пока не могла дать определение, как и не могла понять, нравится ли оно мне или нет.
– Что?
– переспросил врач, плохо расслышав мой невнятный шёпот, больше похожий на еле слышное шелестение травы под порывами ветра.
– Ничего, - слово далось неподъёмным для меня усилием и тут же на меня шикнули, велев не отвечать.
Но я упрямо попыталась приподнять голову повыше, чтобы заглянуть в глаза лекаря и спросила:
– А... Где?
– Ваш супруг?
– меня поняли, как ни удивительно это было.
– Он скоро будет. В отъезде.
– А... Как?
– на большее пока меня не хватало.
– Всё позднее, - строго сказал врач и поднялся со стула, что стоял рядом с креслом, в котором я полулежала.
Сил бороться с заговором молчания вокруг меня не было и я откинула голову на спинку кресла, приподняла руки, устраивая их на подлокотниках. Лекарь тут же поправил сползший с меня плед и ушёл, оставив меня на попечение своему коллеге. Я же погрузилась в полудрёму, снова грезя наяву. Только теперь грёзы не были тоскливыми, серыми и пустыми. В них был свет. Бездна, прорва света. А ещё были цветы. Много, разных, ярких и одуряюще пахнущих. Пчёлы носились над ними, наполняя летним гудением тёплый воздух и я улыбалась, улыбалась, улыбалась. Хорошо. Впервые с того времени, как проснулась чистым листом, мне было хорошо.
Очнулась от полудрёмы из-за того, что почувствовала -- меня куда-то несут. Куда, зачем? Не хочу? Последнее явно прошептала вслух, потому что услышала ответ, выданный знакомым голосом с приказными нотками:
– Вам надо принять ванну. В лесу её нет.
– Жаль, - выдавила из себя расстроенно.
– Будет, - ответили мне.
– Ещё не всё доделано.
– А цветы?
– задала следующий вопрос и приподняла ресницы, пытаясь разглядеть того, кто нёс меня куда-то и ничуть при этом не запыхался.