Без меня меня женили...
Шрифт:
Только теперь меня прыжки птички не радовали, а заставляли вспоминать о том, результатом чего стали. Неужели эта кроха причина того, что мой супруг оставил этот отпечаток на пледе? Открывается кровотечение, когда колдует? Ведь ничем иным, кроме колдовства не объяснить такого быстрого появления синички. Я верю в колдовство? Оно существует? В этом я отчего-то сильно сомневалась, но при этом ничем кроме него теперь не могла объяснить и появления цветов, и птицы, и того как мой супруг кормил меня в самом начале... Оставалось принять как данность то, что оно всё-таки есть.
– А где мой супруг?
– спросила у девушки, поразмыслив немного.
–
– Отдыхает. Его нельзя беспокоить, - ответила она на оба моих вопроса.
– А-а-а...
– протянула я и сделала вид, что более это меня не интересует.
Прикрыла глаза, наблюдая из-под ресниц за девушкой. Отметила про себя, что меня не удивляет то, что одета она в длинное тёмное платье с белым передником, а на голове чепчик. Как не удивляли сюртуки лекарей. И откуда я знаю, что вот эта девушка служанка? А лекари -- это лекари? Ведь я сразу выделила их, даже не сомневаясь, и обозвала врачами. Моя память играет со мной в странные прятки. Что-то выдаёт на раз, а что-то упорно заныкала и показывать не хочет. Почему так? Как же хотелось знать ответ на этот вопрос. Вместе с желанием жить, проснулись любопытство и жажда деятельности.
Решив поиграть в коварство, притворилась уснувшей. Благо была ещё достаточно слаба и шевелиться лишний раз не хотелось. Девушка поверила, потому что минут через десять поднялась со стула, склонилась надо мной, проверяя и отошла. Я продолжила лежать, не шевелясь, наблюдая за происходящим из-под ресниц, и была вознаграждена за терпение:
– Уснула, - прошептал кто-то рядом.
– Не беспокойте и не мешайте, - так же тихо ответили и тут же воцарилась тишина.
Ещё долго не решалась открыть глаза полностью. Так и заснула бы, если бы беспокойство, которое поселилось в душе после того, как я заметила на пледе кровавый след, не встрепенулось и не подтолкнуло действовать дальше. Приоткрыла глаза, как будто со сна, окинула сонным взглядом окружение и довольно вздохнула. Уже более решительно распахнула глаза и приподнялась в кресле. Рядом никого не наблюдалась.
Осторожно стянула с себя плед и поёжилась. Зябко, всё ещё зябко, пусть и солнышко пригревает. Неуверенно поднялась с кресла, подержалась за него, привыкая к тому, что за долгий период времени впервые стою самостоятельно. Пришлось заставить себя разжать пальцы, так не хотел мозг верить в мою способность самостоятельно ходить, и сделать первый неуверенный шаг. Голова закружилась, но я упрямо поджала губы. Ещё шажок, сделанный более уверенно, и ещё один.
Медленно, пошатываясь, обошла мешающееся кресло и сосредоточенно уставилась перед собой. Все они -- те, кто ухаживал за мной -- приходили откуда-то из-за моей спины. Дверь, где-то тут должна быть дверь. Осталось понять где. После пяти минут бесплодного разглядывания полянки с цветами... Пришлось расстроенно признать, замаскирована дверь хорошо. Опять колдовство?
Сделала несколько шагов вперёд, желая убедиться, что выхода действительно не имеется и пошатнулась, чуть не упав. Накатила дурнота, голова закружилась и я безотчётно попыталась сделать шаг назад. Но не успела. Картинка перед глазами дрогнула и сменилась на тёмное, непроницаемое для моего взора пространство. Тут же подкралась паника и принялась заламывать руки, вещая, что самостоятельно из этой ловушки мне не выбраться. Глубоко вдохнула и выдохнула несколько раз, в попытках успокоиться. По моим внутренним ощущениям, пространство было обширно, но при этом должно было ограничиваться стенами по бокам. Коридор. Почему-то я была уверена, что это коридор.
Дышалось в этом пространстве тяжело. Не хватало воздуха и было жутко страшно. Но тянущее душу беспокойство гнало меня вперёд, указывая верное направление. Сделав над собой усилие, сделала шаг, один, два, мысленно убеждая себя в том, что впереди не имеется никаких пропастей, в которые я могла бы упасть, или гильотин, готовых обрушиться на мою голову.
Долгой пытка темнотой не была, сделав очередной шаг, я вышла в знакомой мне комнате. Светлой -- иллюзия, так сказал лекарь когда-то -- и просторной. Кровать с балдахином, столик, кресла... Всё так же, как я запомнила. И существо лежащее на кровати ничком. На белых простынях заметила кровавый след. Тут же появилось желание сбежать. Но богатырь с белоснежными волосами, сейчас запачканными кровью, с проглядывающей сквозь них гноящейся, растрескавшейся кожей, дышал с такой натугой и так тяжело, что жалость снова остро полоснула по сердцу.
Сделала несколько робких шагов к кровати, и легонько коснулась перчатки, сквозь которую проступила кровь. Накатил очередной приступ дурноты, голова закружилась... Кажется, я сейчас тут рядом трупиком лягу. Зажмурила глаза, когда богатырь повернул ко мне голову и сверкнул чёрными сейчас зрачками.
– Что вы тут делаете?
– спросил с трудом.
– Кто пустил?
– Сама, - пискнула в ответ и попятилась.
Зрелища гниющего заживо человека или не человека, я не вынесла. Всхлипнула, борясь с тошнотой и брезгливостью, но руку мужчины так и не выпустила из ладошки. Сжала зачем-то сильнее. Наверное, с перепуга. Мой организм долго справляться со стрессом не смог, сознание ускользнуло подло и в самый неожиданный момент. Впрочем, я была не против.
Пришла в себя в привычном уже кресле. Одну в этот раз меня оставлять не рискнули, рядом дежурил лекарь. Стоило только распахнуть глаза, как к губам поднесли знакомую чашку в питьём. Выпила всё до дна, но мысли крутились в этот момент не вокруг себя любимой и собственного самочувствия. Думалось только о том, как и что произошло с моим супругом такого, что он теперь медленно, но верно умирает. Притом очень мучительно и гадко. Слёзы сами собой навернулись на глаза, заскользили по щекам, а жалость и сострадание завыли на пару, аки волки, травя душу.
– Где он?
– спросила, слизнув слезинку с уголка губ.
– Отдыхает. Вам нельзя волноваться, - лекарь хмурился, ему явно не нравилось моё состояние.
– Ему нужно помочь, - голос сорвался, стоило только представить, как богатырь лежит где-то там в одиночестве, истекая кровью.
– Пожалуйста.
– Ему помогают, - уверил меня темноволосый мужчина и одёрнул на себе жилет.
– Передайте. Пожалуйста, передайте ему, мне не нужны никакие птички, бабочки и стрекозы. Слышите? Передайте именно так, ничего не меняя. Прошу вас, пожалуйста, - последние слова произносила шёпотом, сквозь слёзы.
– Хорошо, хорошо, - тут же всполошился лекарь, потому что у меня началась банальная истерика.
– Т-т-только н-н-не п-п-потому, чт-то я п-п-плачу, - выбивая дробь зубами -- отчего-то вдруг замёрзла и меня затрясло -- выдавила из себя.
– Мы передадим, клянусь, - ответил серьёзно лекарь и заставил выпить ещё одну чашку знакомого мне лекарства.
– Успокойтесь, пожалуйста, Госпожа. Вам стоит поспать...
– Не засну, - прошептала еле слышно и вопреки собственным же словам, тут же уплыла в сон без сновидений.