Без надежды на искупление
Шрифт:
Штелен наблюдала, как безмозглая тварь подергалась, пуская изо рта пузыри, и наконец перестала шевелиться. Она тщательно обыскала карманы убитой и нашла несколько монеток. Еще она взяла маленький тканый платок, который нашла у своей жертвы, и понюхала его. От платка едва заметно пахло жасмином; наверняка это был подарок от любовника, столь же безмозглого. Штелен повязала платок на запястье и осталась довольна тем, как он на ней выглядит.
Бедект пил уже седьмую пинту, когда она вернулась. Пустые кружки так и стояли на столе – трактирщик, судя по всему,
Штелен бухнулась на перевернутый ящик напротив него и внимательно посмотрела на Бедекта. Он же продолжал пить, не обращая на нее внимания. «Да и фиг с ним, сдаюсь».
– Зачем я только что убила эту женщину?
Бедект хмуро посмотрел в свою кружку.
– Из-за денег, если я не ошибаюсь.
– Я обшарила ее карманы. Ничего ценного у нее не нашлось.
Бедект посмотрел на новый платок, обвязанный у нее вокруг запястья, и Штелен спрятала руку под столом.
– Это я нашла.
– Я не спрашивал тебя о том, сколько монет ты набрала.
– Я же сказала, что денег у нее не было, – рявкнула она.
Бедект продолжил, как будто не слышал ее:
– У меня есть план. Надо будет доработать детали, но мне кажется, что план хороший.
– Хороший, в смысле поможет нам получить много денег? Хороший, в смысле план, не похожий на последнюю дюжину твоих планов? Хороший, в смысле не тупой и не опасный?
– Думаю, что одно из этих трех.
– Гениально, блин. Так что же это за план?
– Похитить этого ребенка-бога и вернуть его Геборене за выкуп.
Ноздри Штелен дернулись так, как будто она учуяла самое зловонное дерьмо.
– Думаю, что тот, кто придумал план, который «одно из этих трех», может и расщедриться. – Она махнула рукой трактирщику и попросила еще пива. – Знаю, что скажет Вихтих: «Глупый, непродуманный план. Похоже, будет весело». – Она сплюнула на пол харчевни. – Когда мы приступим?
– Завтра ночью. Если Вихтих все еще будет в живых.
– Позволю себе помечтать, что хорошенький придурок отыщет свою смерть, отправившись на дебильные приключения, ради желания стать самым раздражающим окружающих фехтовальщиком в мире. – Штелен фыркнула, глядя в кружку. – Чем, черт побери, так воняет?
– Ну и… какой у нас план на сегодняшний вечер? – спросила она.
Бедект махнул рукой трактирщику, избегая ее взгляда.
– Пить. Спать.
– Еще один блестящий план.
– Задница.
Утреннее солнце сверкало в облачках пыли, поднятых собравшейся толпой. Бедект прикрывал слезящиеся глаза от лучей обрубком ладони. В голове у него стучало так, как будто внутри скакал боевой конь. Из-за насморка он дышал через рот, и на его сухой язык ложилась пыль, похожая на мел. «Мне надо вернуться на постоялый двор и лечь в кровать. Вихтих может помереть здесь и один».
Он обвел взглядом толпу. Человек пятьдесят стояли тесным кругом, толкая друг дружку и стараясь встать так, чтобы все получше увидеть. В центре круга возвышался крупный мускулистый тип, который с презрением в глазах разглядывал Вихтиха.
Бедект смотрел, как поигрывает мускулистыми плечами громила, обратив внимание на его яростное, покрытое шрамами лицо. «Раз уж я сюда пришел, можно и развлечься». Он похлопал Вихтиха по спине.
– Твой соперник многих убил, и сделал это с удовольствием.
Вихтих только крякнул. Он всматривался в толпу, рассчитывая найти симпатичных баб, и не обращал на Бедекта особого внимания.
Бедект сделал еще одну попытку:
– Посмотри на эти шрамы. Этому типу много кто бросал вызов. И он их всех убил.
Вихтих бросил снисходительный взгляд на фехтовальщика, стоявшего напротив него в круге.
– У него шрамы, потому что ему случалось быть раненым. У меня их нет, потому что мне не случалось. Скажи мне, кто же из нас лучший фехтовальщик. – Он произнес это так громко, что его слышали многие из собравшейся толпы.
– Но он, – сказал Бедект, – стоит среди тех, кто в него верит… а о тебе здесь никто не слышал.
– Скоро он будет валяться мертвым, а они услышат обо мне, – ответил Вихтих Бедекту, обиженно поджав губы. – Я так люблю эти зажигательные речи. Они помогают мне сосредоточиться. Сначала я завоевываю сердца толпы. А потом побеждаю в схватке.
– Ты, похоже, ужасно уверен в себе.
– Верно-верно.
Как ни печально, Бедект уже повидал довольно таких схваток, чтобы признать: у Вихтиха есть для этого по крайней мере некоторые основания.
Покрытый шрамами фехтовальщик вышел в центр круга и встал, упираясь ладонями в бедра. Он громко обратился к Вихтиху, чтобы было слышно всем собравшимся вокруг:
– Тебе меня не победить. В этом городе все знают, что я самый опасный из ныне живущих, способных владеть клинком.
Вихтих подмигнул симпатичной юной девице. Его голос зазвучал на низкой ноте, раскатисто и уверенно:
– Это так, но есть сотня городов в десятках государств, где каждый знает, что это я – величайший из ныне живущих фехтовальщиков. – Он ослепительно улыбнулся зрителям. – Конечно же, пару человек в этом милом городишке… как там называется это место, Бедект?
– Унбраухбар.
– …в этой выгребной яме о тебе слышали… как там его зовут, Бедект?
– Да откуда мне знать, черт возьми.
– И не важно, как бы тебя ни звали…
– Фольк Уршлюс.
– …они о тебе здесь наслышаны. Но я путешествовал в дальних краях, и много где побывал, и убил много тех, кто мог бы стать величайшими в мире фехтовальщиками. А о тебе я никогда не слышал. Как это ни печально, мне кажется, что ты не входишь даже в первую сотню лучших.
Бедект видел, как Фольк бросает взгляды на собравшихся, стараясь оценить их реакцию. Умение владеть клинком бесполезно, когда на стороне противника вера стоящей плотными рядами толпы.