Без названия
Шрифт:
– Все ясно, - сказал молодой человек.
– По крайней мере, что касается вас... Но как же ваш зять? По-вашему, он отправился напрямик в Резиденцию?
– Естественно! У него были ключи от квартиры Фрек. Где ему было бы безопаснее всего? Никто ведь не знал, зачем Мопре приехал во Францию. Значит, он не подвергался большему риску.
– Вы мне сказали, что нашли у него, у мертвого, в кармане два паспорта на чужое имя, в одном из которых была фотография Доминики Фрек.
– Именно! Думаю, из-за этих паспортов и погибла Мари-Лор...
– Подождите! Тут я что-то не совсем понимаю.
– Да, - продолжал Севр.
– У Мерибеля не было возможности зайти домой, чтоб забрать чемодан с миллионами и двумя паспортами. Значит, он велел сделать это Мари-Лор; вы согласны? У него не было выбора. Итак! Что он ей сказал? "Принесешь туда-то и туда-то... чемодан, который возьмешь там-то и там-то." Примерно тоже сказал Мари-Лор и я сам.
– И, меньше чем через час, он услышал, как вы приехали?
– Скажем так, он услышал, как кто-то приехал. Это и заставило его покинуть квартиру Фрек, и перейти в другой блок. Куда?... Не знаю ничего. Ни как он жил. Впрочем, какая разница!... И вот вмешалась полиция. Мари-Лор отвечает на множество вопросов, и начинает, видимо, догадываться, что скрывал от нее муж. Возможно, она была раньше робкой, незаметной, но не глупой. Что в чемодане? Она хочет знать. Значит, открывает его. Находит там миллионы и паспорта, доказательство, что Мерибель приготовился бежать с другой женщиной...
– Понимаю. Ревность!
– Не только. Когда будете пересказывать наш разговор, настаивайте на этом. Мари-Лор думала не только о мести.
Она приехала в Резиденцию, чтоб объясниться с мужем, а деньги привезла мне... Иначе, зачем бы она потащила с собой чемодан? Ей достаточно было передать его полиции. Но она хочет спасти меня, меня, потому что знает теперь, что Мерибель - негодяй. Вот тогда и произошла встреча, у лифта, куда она поставила чемодан. Понимаете... Куда он ее увлек? Чтобы сказать что?... Мари-Лор - простая женщина, без всяких там хитростей. Она, наверное, швырнула паспорта ему в лицо. Он понял, что попался. И убил ее.
– И то же самое повторилось с мадам Фрек?
– Думаю, так, - грустно сказал Севр.
– Он выслеживал нас. Он захватил Доминику, когда она вернулась... Вы помните детали?
Севр взял сигару, понюхал, задумчиво поглядел на нее.
– Вся эта история, - продолжал он, - не выходила у меня из головы. Чтобы покончить с навязчивой идеей, есть лишь одно средство: сказать правду, рассказать всем, сразу, без всяких ухищрений. Вот почему вчера вечером я позвонил в Министерство Юстиции. Я должен был сам туда пойти. Но тогда получилось бы, что я сам признал себя виновным. Нет, ни за что! Севр или Блэн, я здесь видная фигура. И останусь ею.
– Вы хотите говорить на равных, - сказал атташе.
– Именно так. Я хочу с лихвой вознаградить жертв Мерибеля. Вам придется найти для этого законные средства. И еще я хочу изредка, хоть на несколько дней, приезжать во Францию. Но я должен быть свободным, и не обязанным ни перед кем отчитываться. Вы этим займетесь.
– Боюсь, будет нелегко!
– У моей страны здесь есть интерес. Ей нужны такие люди, как я. Надо строить плотины, стадионы. А я делаю это достаточно дешево.
– У вас во Франции еще остались родственники?... Из-за этого?
Севр медленно положил сигару обратно в коробку, скрестил руки на груди и закрыл глаза.
– Доминика!
– прошептал он.
– Я похоронил ее там... в песке. Она принадлежит мне. Я построил целый город, имею же я право дать ей могилу.